делается исполнением желаний самого человека. Это и есть “Царство Божие пришедшее в силе… Тут нет ничего малого, всеогромно, безгранично…С этого пира апостол говорил свои благочестивые слова: “ничего не имеем, но всем обладаем” (2 Кор. 6, 10).
В тайниках сердца определяется драгоценнейшая свобода наша, свобода наших желаний».
Этим опровергается и то «предопределение» судьбы человека, которое утверждают последователи Кальвина. Поэтому человек всегда остается ответственным за свои поступки. И совсем не прав Л. Толстой, утверждая положение, что «в мире нет виновных».
На первый взгляд, он исходит здесь из закона причинности. Но, вернее, это его положение исходило из его греховности, которая этим утверждением отметала укоры его совести: «за что укорять меня, если я связан всей совокупностью причин, заставляющих меня сделать что-либо так, а не иначе».
Вместе с тем свобода воли человека все же далеко не абсолютна. Как пишет схиархимандрит Софроний: «Сущность абсолютной свободы в том, чтобы вне всякой зависимости или необходимости, вне всякого ограничения – самому во всем определить свое бытие. Это – свобода Бога; человек такой свободы не имеет».
Человеческая же свобода ограничена, и ее связывают в значительной мере:
а) законы природы,
б) запросы тела,
в) окружающие люди и обстановка,
г) общественные законы,
д) установленные Богом для человека внутренние законы, сообщаемые ему через голос совести,
е) влияние на душу человека Божией благодати,
ж) влияние на душу темной силы при оставлении человека Божией благодатью.
Интересно мнение доктора Гааза – милосердного покровителя падших – об ограниченности свободы воли у человека. Вот что пишет Гааз в одном из своих трудов:
«Человек редко думает и действует в гармоничном соответствии с тем, чем он занят: образ его мыслей и действий обыкновенно определяется совокупностью обстоятельств, отношение которых между собой и влияние их на то, что он называет своим решением или своею волею, ему не только не известны, но и вовсе им не сознаются.
Признавать эту зависимость от обстоятельств – не значит отрицать в нем способность правильно судить о вещах сообразно их существу или считать за ничто вообще волю человека. Это было бы равносильно признанию человека – этого чудного творения – несчастным автоматом.
Но указать на эту зависимость необходимо уже для того, чтобы напомнить, как редки между людьми настоящие люди. Эта зависимость требует снисходительного отношения к человеческим заблуждениям и слабостям.
В этом снисхождении, конечно, мало лестного для человечества, – но упреки и порицания по поводу такой зависимости были бы и несправедливы и жестоки».
В значительной своей массе человечество восставало, бунтует и, очевидно, до конца мира будет восставать против ограничения своей воли.
По словам схиархимандрита Софрония, мы видим «у человека – образа Божия – постоянное искушение самому создать