за строчкой. В волосы были вплетены три темно-бордовые розы. На ее лице черной краской была изображена повязка на глазах. Блузку сменило темно-синее закрытое платье, свободными драпировками стекавшее вниз.
Вступила ударная секция и одновременно зажглись еще пара проекторов, которые показали, что на сцене есть и другие музыканты. Главную роль взяла на себя гитара, П. на шаг отошла от микрофона. Стоя с закрытыми глазами, она сливалась с музыкой, каждая нота отражалась на ее лице, в движениях. Ее сценическая метаморфоза так поразила меня, что я не никак не мог вслушаться в музыку. Гипнотический, с размеренным битом электрический звук покорно ложился под ее голос. Она дрейфовала на нотам. Как только музыка остановилась П. замерла. Ритм-секция заменяла ей удары сердца. Хотя скорее наоборот. Сердце диктовало ритм.
Пятисекундная тишина и звук ударной волной обрушился на сидящих в зале. Следующая песня была явно написана в другом настроении. Словно в припадке звериного гнева, П. затрясло и она закричала в микрофон. Плавность и созерцательность сменила ярость. Она даже не пела, она кричала, требовала. Но при всем этом выступление не перешло в грязный панк-манифест. Мелодичность оставалось, но приобретала какое-то демоническое воплощение. П. бросало по маленькой сцене, было видно, что ей не хватает места, она металась словно в клетке. Она пыталась контролировать себя, чтобы в припадке не разнести все вокруг. Остальные музыканты отошли и прижались к стене. П. притягивала к себе микрофон, проводила пальцами по стойке и сжимала ее между показавших из-под полов платья бедер. Она погрузилась в транс. Была только музыка и она. Больше ничего значения не имело. Не думаю, что что-то могло вывести ее из этого состояния, за исключением, возможно, коды. По окончании второй композиции П. поднялась, под аплодисменты всех, кто был в зале, бросила дежурное "Спасибо" и движением руки дала начало следующей.
Длинная и тягучая композиция была сродни ее платью. Среди длинных монотонных темно-синих атласных складок, образовывавших целую бесконечную композицию, мелькала призраком ее бледная кожа. Так и густой плотный темный звук был всего лишь антуражем для ее голоса. Аритмичная, неудобная и своевольная композиция с мелким, на первый взгляд, хаотичным вкраплением нюансов. П. все повторяла и повторяла припев, меняя высоты. Она оставалась на сцене примерно до середины песни. Пропев свои последние строчки, она вышла из света прожекторов, оставив четырех музыкантов на сцене справляться с мелодией. Доведя песню до логического конца, они поклонились публики и также скрылись за сцену.
Когда их выступление закончилось, свет в зале вернул прежнюю степень яркости, а гости вернулись ко своим разговорам. Я же оставался под невероятным впечатлением. Всего три песни. Идеальная смесь лиричности, агрессии, визуальной и аудио составляющей. И ведь они даже не представились.
Прожекторы заиграли яркими теплыми цветами и на сцене появились парень с гитарой и девушка с тамбурином. Вместе они начали