теплее и нежнее, чем оно было. Родители с мирной улыбкой наблюдали за нею, пока она, окончательно овладевшая собою, не подошла к ним, с неожиданно нахлынувшей неловкостью одёргивая платье, и не спросила тихим, но полным счастья голосом:
– Когда я выезжаю?
– Послезавтра на рассвете.
Глава III. Амисалла
Покачиваясь после четырёхдневного морского путешествия, Амисалла стояла на шумной столичной пристани и зорко озиралась по сторонам. Вокруг неё сновали, безумолчно шумя, самые различные люди, но в их месиве она не находила нужного ей – Биркана. Может быть, он вообще забыл о том, что должен её встретить!
Сколько она здесь находилась, она не знала: она давно потеряла счёт времени. Устав держаться на ногах, она отступила в тень, отбрасываемую долговязым и согбенным, словно старушка, фонарём и присела на свои чемоданы. Отсюда ей было гораздо удобнее наблюдать за имперцами, не привлекая к себе особенного внимания.
Ещё дня не прошло, как она попала в эту страну, а ей здесь уже многое было дико и непонятно. Она не понимала, почему богатые люди безнаказанно хлещут кнутом своих носильщиков под носом у полицейских, почему некоторые прохожие с зелёными искрами в глазах отворачиваются от общих плевков и насмешек, почему обтрёпанные нищие сидят на пристани и протягивают изуродованные руки, сжимающие кружки, где нет ни единой монеты, а на них даже не взглядывают. В Хевилоне всё было совсем иначе
К тому же, Амисалла не слишком хорошо знала имперский язык. Обучаясь ему в пансионе, она слыла первой ученицей, но, очутившись здесь, она поняла, что её знания не стоят ничего. Она сумела бы написать записку, письмо, просьбу, но чётко разбирать слова говоривших вокруг у неё не получалось. А ведь это так страшно – не знать, о чём толкует толпа. Сжавшись в комок, Амисалла сидела на своих чемоданах и с угасающей надеждой следила за беспорядочной суетой на пристани, настолько непохожей на размеренное и упорядоченное движение в родном Хевилоне. Она в очередной раз ощутила приступ горькой тоски, и последние воспоминания о доме нахлынули на неё, будто ледяная волна в грозный шторм.
– Господа, дамы, последние билеты на очаровательный круиз, от северных морей до южных пустынь! – кричали зазывалы у трапов, спущенных с парусников подозрительного вида.
– Подайте на пропитание, у меня девятеро детей и голодный муж дома!
– Господа, дамы, купите…
– Взгляните…
– Послушайте…
Абсолютное большинство всех прочих слов смешивалось для Амисаллы в еле различимое невнятное шамканье, шипение и свист. Её родители оба были имперцами по происхождению, но она не любила разговаривать с ними на их языке: для неё он казался диким, грубым и неотёсанным в сравнении с изяществом и лёгкостью кратких форм хевилонских слов, плывущих в речи, словно облачко пара по воздуху. Вздохнув, она подпёрла голову руками и заткнула уши пальцами, чтобы абстрагироваться