теорию неких «трансмутаций» химических элементов, доказывая при этом, что одни минералы могут превращаться в другие, кардинально изменяя свой химический состав без привноса-выноса вещества. Сторонником развиваемой ею теории я не стал – слишком радикально она расходилась с традиционными научными представлениями. Но что-то из этой «ереси» – допускал я – в природе могло иметь место. Впрочем, несмотря на различия в наших убеждениях, с Галиной Геннадьевной всегда было интересно общаться. Выслушав мой рассказ о скользящих по поверхности камней тонких тенях, она с уверенностью констатировала: это визуальные проявления энергетических импульсов минерального царства. Иными словами, я видел то, что другим видеть не дано.
Но почему я видел эти энергетические всплески преимущественно над поверхностью образцов с золотом? Потому что золото по сравнению с другими минералами обладает повышенной энергетикой? Или, может, я от природы настроен на «волну» этого минерала?
Спустя годы судьба свела меня с интересным попутчиком. Я возвращался из очередного экстремального похода за минералами. Поезд «Киев – Москва» едва тронулся от перрона, как мой пожилой, но бодрый духом сосед по купе завёл со мной беседу. Оказалось, он был сотрудником какого-то НИИ, занимавшегося разработкой приборов для защиты человека от различных негативных излучений, в том числе от психотронного оружия. Кроме того, в прежние годы он учил бойцов спецподразделений искусству выживания в экстремальных условиях. По его словам, в ходе служебных командировок он облазил все горы Советского Союза. Так что мне подвернулся крайне интересный и полезный попутчик. Собственно, наш разговор и начался с его замечаний в адрес моего увесистого рюкзака…
Говорили мы с ним до глубокой ночи (благо, что на стациях никто к нам в купе больше не подсел). Переходили от темы к теме. И поскольку мой собеседник оказался весьма компетентным в вопросах, касающихся взаимодействия человека и «тонкого мира», я рассказал ему о своих алтайских наблюдениях – о мелькающих тонких тенях над образцами с золотом. Мой рассказ его не удивил. Более того, он с оживлением отметил, что ранее уже слышал нечто подобное от геолога, открывшего Клёсовское месторождение янтаря в Ровенской области. Своих коллег тот якобы поражал тем, что чисто интуитивно мог указать на скопления янтаря в том или ином месте. И практически безошибочно!
Вспоминая как «липло» золото к моим рукам на Алтае, я снова взгрустнул о том, что смог бы, наверное, успешно работать в золотодобывающей отрасли. Может, даже открыл бы где-нибудь целое месторождение. Но однажды попытка устроиться на работу в старательскую артель оставила у меня весьма неприятный осадок.
Это было весной 1995 года. Из камнеобрабатывающего цеха к тому времени я уже уволился и работал по менее «пыльной» и более высокооплачиваемой «специальности» – в охране на железной дороге. И вдруг у меня