тринадцать. – Эми даже не обернулась к дочери для ответа.
Учитывая, сколько раз они спорили, я не особо удивился.
– Но ведь мне почти тринадцать.
– Тебе исполнилось двенадцать в октябре. Два месяца назад.
– А телефон стал бы прекрасным подарком на Рождество, – продолжила Клэр, глухая к попыткам матери использовать логику против нее.
Со вздохом Эми повернулась к дочери.
– Клэр, мы уже это обсуждали. Ты же знаешь, что нынешнее Рождество будет немного… другим. И, боюсь, о таких дорогих подарках не может быть и речи.
Клэр помрачнела. Такое выражение не раз появлялось у нее на лице, когда она собиралась пристегнуть мне поводок и изо всех сил тащить меня в сторону магазина. Я, как и все собаки, люблю погулять, но когда Клэр разобидится, времени наслаждаться прогулкой просто нет.
– Ладно, – сказала она, скрестив руки на груди. – Значит, я просто попрошу папу.
Эми, резко погрустнев, отвернулась. Мне сразу захотелось прижаться к ней и утешить.
– Так и сделай.
Эми уже закончила укладывать свою сумку и красный рюкзак Джека, который тот скинул со второго этажа, а напряжение по-прежнему висело в воздухе. Клэр уселась за стол на кухне, так, чтобы видеть прихожую, и не сводила с матери сердитого взгляда. Соки прошла мимо скрещенных ног Клэр, свисавших со стула, но та даже не наклонилась погладить кошку.
Я сел рядом с поводком. Нам действительно нужно это приключение. Всем нам.
– Ладно, – сказала Эми решительным голосом. – Всё, одеваемся. Пора выходить!
Джек протопал вниз по лестнице и сдернул с вешалки пальто. Клэр тоже натянула свой красный пуховик, а Эми застегнула пуговицы на своем старом пальто с капюшоном и…
Да! Она сняла с крючка мой поводок и пристегнула к ошейнику!
Мне сразу стало тепло и спокойно. Куда бы мои люди ни шли, они хотели, чтобы я пошел с ними. А это – самое главное.
– Будем надеяться, что тебя возьмут и обратно, – промурлыкала Соки, скользнув мимо нас вверх по лестнице.
Ее слова я оставил без внимания. Конечно, они возьмут меня домой.
Я – неотъемлемая часть этой семьи. Посмотрим правде в глаза: без меня они все пропадут.
Эми
«Все-таки я хорошо придумала», – решила Эми, наконец-то увидев вдалеке указатель, который искала.
Сомнения не оставляли ее, даже когда поезд уже въезжал на вокзал Виктория. Почти всю поездку Джек молчал – впрочем, он молчал уже шестую неделю с тех пор, как Джим ушел. Дни шли, а отец не возвращался, и сын совсем замкнулся в себе. У Эми порой получалось вытянуть из него несколько слов. Но с Джимом он вообще не говорил – вешал трубку каждый раз, когда тот звонил.
Клэр – ее жизнерадостная, улыбчивая девочка – тоже стала другой за эти дни. Она препиралась по каждому поводу, жаловалась на любую, даже малейшую перемену в привычном распорядке… а перемен хватало. Даже Генри после ухода Джима стал вредничать. Бедный корги, кажется, решил напоминать домашним о своем присутствии, создавая проблемы. До ухода Джима Генри вел себя идеально.