ты ведь юродивый…»
Дерзнем сказать, что описанный сон, которым мы закончили подборку записей о Владыке Иоанне, был пророчеством о всей его жизни. Он был воистину «не от мира сего» – юродивым, многое в его личности, словах и поступках было непонятно для мира. И нам еще предстоит из года в год открывать для себя подвиг жития Владыки, осмысливать все сказанное им, сообразовывать его слово с тем, что происходит ныне в нашей стране и во всем мире.
Портрет Владыки
Архиепископ Уфимский и Стерлитамакский Никон.
С глубоким волнением пишу это письмо. Часто происходят недоумения между духовенством и архиереем, еще чаще между самим духовенством и приходскими советами. Если до архиерейской хиротонии Святитель был на послушании приходском, – он знает, что не было бы таких недоумений, если бы клирики полностью жили духовной жизнью по правилам святых отцов и апостолов. Часто нет этого в нашей жизни, часто мы забываем и первый пункт Присяги перед хиротонией в священный сан, который гласит: «по полном повиновении во всем своему правящему архиерею».
Не скрою, когда я под водительством своего духовного отца и правящего архиерея Владыки Иоанна проходил пастырское послушание в Ульяновске, а затем был настоятелем кафедрального собора и благочинным Ульяновской Епархии, то и у меня случались искушения, в которых я каялся Святителю. Он рукополагал меня во все степени священства, постригал в монашество в Самаре и до самой своей кончины в Санкт-Петербурге оставался моим духовным отцом. Он был великим старцем, но в то же время простым абсолютно во всем. И у меня бывало такое, по причине малоопытности и малодуховности (а бес всегда рядом с нами), когда я иной раз мысленно подвигался сделать наоборот, чем так, как благословил Владыка.
Владыка редко наказывал кого-либо очень строго, разве только за большие канонические нарушения. Но всегда весьма скорбел и сильно расстраивался. Даже мог из-за какого-то нерадивого священника слечь по болезни в постель. Это был человек высокой духовно-подвижнической жизни. Итак, поступая иной раз против воли Владыки, думал, что он не узнает. Ведь он далеко, за 275 км, в Самаре, и не знает местных обстоятельств! Как же я был глуп. Не знал я тогда, что епископ есть глава местной Церкви и каким бы ни был, ему открывает Сам Господь.
Все приходит со временем. Иной раз приеду к нему на прием, а он расстроен. «Почему, почему такой-то отец не сделал, как я велел? – с болью спросит он. – Ведь это не по-духовному». Скажет: «Только один Господь знает, что такое есть высокое архиерейское служение». Так откровенно он сказал мне однажды, и я запомнил это на всю оставшуюся жизнь. И никто не знает, сколько пролито слез, сколько выпито лекарств и сколько бессонных ночей провел Архиерей.
Теперь же я сам, сев в архиерейское кресло, вволю испытал все ранее сказанное и открытое мне старцем. Кто измерит, как рвется архипастырское сердце ежедневно и ежечасно! Об этом знает только один Господь. А сколько ответственности перед Богом держит