Тогда я наклонился к воде посмотреть, что это было. Но там я ничего не увидел, кроме тины. И было очень тихо. Мне показалось, что все болото замерло, прислушивалось к тому, что произойдет дальше. А потом, через пару секунд, птицы снова зачирикали, лягушки заквакали. Как будто они ждали чего-то, но не дождались и продолжили свои дела. А я смотрел в воду, и мне показалось, что я увидел… глаза. А потом там что-то темное шевельнулось. Я тут же слез с камня и убежал домой. Сначала я думал, что никогда сюда не вернусь, но потом пришел к выводу, что, скорее всего, это была либо рыба, либо лягушка. И бояться их было бы глупо. Тем более у меня немного таких мест, где я могу отдохнуть от всего мира, от мамкиной болезни и от ее сумасшествия. Это болото – мое родное. Это мой дом.
– Жуть, – сказала Маша и сжалась, будто ей холодно.
«Ей правда холодно? Надо ли ее обнять? Что мне делать? Что?»
– Так как мы назовем его? – спросила Маша.
Они по-прежнему держались за руки.
– А как ты хочешь?
– Ну-у-у, может… Дом шепота? Послушай, как шепчут камыши.
Они прислушались. Камыши и правда шептали. Но Миша не понял, что конкретно они говорили. Слишком тихо.
– Или… Или… – говорила она задумавшись. – Или…
– Может, каменный пляж? Тут и камни, и берег, и вода, – сказал он.
Маша засмеялась. Ее смех был такой легкий, такой женственный, что Миша понял, что он влюбился. Он хотел слушать этот смех по утрам, перед сном, во сне, всегда.
Это было самое счастливое воспоминание его молодости.
И на этом оно и заканчивалось. Дальше начинался кошмар. Кошмар, который он всеми силами пытался забыть. Забыть, прогнать, выгнать из головы, из памяти. Но тот плотно въелся, как черная плесень в штукатурку.
Зачем ты это сделал? Зачем?
Миша вздрогнул. Голос раздался прямо под его ухом. Он дернул руль, и машина чуть не съехала с дороги.
Он вел на автопилоте. Как настоящий дальнобойщик. Именно такие автопилоты и становятся причинами большинства аварий. Ты едешь, спишь на ходу и не замечаешь, как пересекаешь перекресток на красный, а в этот момент слева появляется машина и влетает тебе в бок. Твоя машина переворачивается, ты ударяешься головой, тебя окатывает брызгами стекла, и все это происходит в замедленном действии. Тогда ты очухиваешься от забытья, и, пока делаешь оборот в триста шестьдесят градусов, ты спрашиваешь себя, что за дерьмо происходит и почему весь мир кружит вокруг тебя, как в центрифуге или как на МКС?
Мише повезло. Ночью было мало машин. Он никуда не влетел, его никто не подрезал. Он прибыл на место. В этом районе города был самый крупный завод тяжелого машиностроения. Все дороги были в серой пыли, тополя стояли печальные, дома были обшарпанные и стояли близко к друг другу, чтобы больше уместить честных трудяг рядом с местом, где они отдавали здоровье во благо производства.
Миша нажал кнопку на навигаторе. Сообщение ушло клиенту.
«Так. Мама, я на месте. Мама. Ты тут?»
«Мама?»
«А,