такой же статус, что и ее мать; если статус матери высок, то он высок и у дочери, и наоборот. Другими словами, дочери макак обычно «наследуют» социальный статус от матерей. Это не значит, что в хромосомах макак есть ген, определяющий их социальный статус. Просто дочери наблюдают и определяют место матери в сообществе и ведут себя соответственно. В то же время в социальной позиции есть реальный генетический компонент. Размер, здоровье и определенные способности закодированы в генах, а это тоже вносит вклад в то, как ведет себя макака и какого положения она может достичь. Когда молодые самцы покидают стаю, у них рядом нет матери, помогающей определить их место в сообществе. Но размер их тела, боевые качества и поведение, которое они усвоили в детстве, определяют, какое место во взрослой иерархии займет самец. Поскольку гены и окружающая среда взаимосвязаны с положением в обществе, иерархия в сообществе определяется динамическим взаимодействием сородичей. Самка может изменить свою позицию, вступив в драку, и продвинуться вверх по социальной лестнице или упасть в своем статусе по многочисленным причинам. Самец никогда не может предсказать свой статус, меняющийся год от года. Возможно, существуют гены, вносящие вклад в социальный статус, но эту систему выстраивает взаимодействие генов с окружающей средой.
Этот же сценарий применим и к поведению человека. В нашем поведении может присутствовать генетический компонент, но даже если здесь и задействованы гены, окружающая среда оказывает свое влияние. Наша сексуальность может иметь генетическую основу, но то, как мы растем, кем мы являемся, и культура, в которой мы живем, так же важны для формирования нашего сексуального «я».
Другой причиной невозможности проследить прямую взаимосвязь генов и поведения, является то, что не существует четкого соответствия между каким-либо участком ДНК и определенным поведением. Относительно просто создать генетический рецепт для чего-то вроде инсулина или гормона человеческого роста, потому что они являются определенными химическими комбинациями ДНК. Но невозможно указать определенные гены для схем поведения, потому что поведение является комбинацией решений и событий, а не простой химической реакцией. Какова, например, последовательность ДНК для такого сложного поведения, как смех? Я могу категорически утверждать, что не существует определенного гена смеха. Но значит ли это, что наше генетическое строение не имеет ничего общего с тем, как и почему мы смеемся? Нет. Гены определенно с этим связаны. У нас есть гены, позволяющие воспринимать произнесенные слова в качестве шутки, реагировать улыбкой и переводить наше дыхание в серию по-дурацки звучащих выдохов. Единственные животные кроме человека, которые регулярно над чем-то смеются, это шимпанзе, а у шимпанзе много тех же генов, что есть у нас.
По существу, предположение, что один ген соответствует одному типу поведения, является ложным. Так же как и никакой ген не питает сексуальное поведение. Ученые могут когда-нибудь