именами, изображая, что не знаем друг друга. Какие-то странные люди встретили нас в Хьюстоне в обстановке максимальной секретности и привезли в частные апартаменты в отеле Rice, где каждый из нас зарегистрировался под именем Макс Пек – так звали генерального директора отеля. Разумеется, войдя в бар отеля, я узнал друзей, которые уже сидели за выпивкой, и легко было догадаться, что некоторые другие стройные молодые люди с короткой стрижкой вокруг – каждый из них официально был Максом Пеком – тоже из летной среды. Слегка секретно, да.
Мне всё это напомнило первые дни в Мирамаре, когда у меня уже были «крылышки» пилота, но я еще не садился на авианосец. Меня занимал вопрос о том, каков послужной список других кандидатов. Что я вообще делаю в этой группе? Дик Гордон, например, был значительно более важной птицей, чем просто студент Военно-морского университета. Известный летчик-испытатель, он уже был в значительной степени завязан на космическую программу и совсем недавно участвовал в отборе, но не прошел во вторую группу астронавтов. В Новую Девятку попал его сосед по «Рейнджеру» Пит Конрад, а его инструктором в Школе летчиков-испытателей ВМС был сам Алан Шепард. Когда же Дик выиграл заветный приз Бендикса за рекордный трансконтинентальный перелет – 2 часа и 47 минут – поздравительную телеграмму прислал ему тот пилот, рекорд которого он побил, а именно – полковник Морской пехоты Джон Гленн.
Среди нынешних кандидатов были и другие летчики, обладавшие рекордами высоты и скорости; летчики-испытатели с великолепным послужным списком – к примеру, Майк Коллинз, тоже не прошедший в предыдущие наборы, а также парни типа Базза Олдрина, который имел докторскую степень Массачусетского технологического института по теории сближения в космосе. Что же касается летчиков ВВС, то большая их часть прошла через «волшебную школу астронавтов» на авиабазе Эдвардс, возглавляемую Чаком Йегером. В этой группе пилотов легко было почувствовать себя лишним. Что я мог сказать в свою защиту – что участвовал в двух боевых походах в Тихий океан и теперь учусь в Монтерее? Я полагал, что шансов у меня очень немного.
Они засыпали нас еще одной тучей бумаг, которые теперь включали вопросы по космическим полетам и орбитальной механике. Я мало что знал по этим темам, но на каждый вопрос отвечал коротким сочинением. Если им хотелось понять, как кандидат работает в новой для себя ситуации, то они должны были оценить меня высоко, потому что на самом деле я многого не знал вообще.
Потом наступило время личных собеседований, и здесь я впервые встретился с настоящими астронавтами – теми, чьи имена были в газетных заголовках. За длинным столом вместе с парой гражданских лиц сидели Дик Слейтон, Уолли Ширра и Алан Шепард, и я почувствовал себя в самой гуще исторических событий. Эти парни были нашими героями космической эры. Меня грел тот факт, что я приглашен в их общество, но я чувствовал себя как заключенный перед комиссией по досрочному освобождению. Все они были вполне обходительны,