и она, можно сказать, сбежала от них в Лас-Вегас. Барби хотела добраться и до Нью-Йорка, но это было слишком далеко от Солт-Лейк-Сити, где она выросла. Вегас все-таки был поближе. Многие мужчины проявляли к ней интерес, но, несмотря на все те трудности и лишения, которые выпали на ее долю, Барби смогла сохранить в себе какую-то детскую чистоту и неиспорченность, за что Чарли и полюбил ее. Он ей тоже нравился. Своей наивностью он напоминал ей тех мальчишек, которые пытались ухаживать за ней в школе, и разительно отличался от тех мужчин, которые попадались ей в Лас-Вегасе и Лос-Анджелесе. Тем подавай все: начиная с денег и заканчивая сексом. Чарли же ничего не требовал, он только хотел быть с ней рядом и баловать ее; конечно, такое отношение не могло не нравиться. Тем более что он не был уродом, хотя его и нельзя было назвать красавцем. Рыжеволосый, с голубыми глазами, с худощавым телом, буквально каждый дюйм которого был покрыт веснушками. В его облике было что-то юношеское. Многие женщины видят в этом своеобразную прелесть и привлекательность, и Барбара не стала исключением. Иногда ей казалось, что замужество решило бы все ее проблемы.
– А почему ты сам не скажешь ей, что думаешь? – поддразнила его тогда Джуди, и вдруг, через три недели после этого разговора, они объявили о своей помолвке.
А еще шесть месяцев спустя Барбара стояла у живой изгороди в парке отеля «Бель Эр», ожидая сигнала к началу своей свадьбы.
– Как ты, о'кей? – Джуди внимательно взглянула на нее. Барби стояла, нервно переминаясь с ноги на ногу, как испуганная лошадка перед стартом.
– Мне кажется, меня сейчас вырвет.
– Только посмей! Ты испортишь свадебное платье. И не верти головой... Я два часа потратила на то, чтобы уложить фату... Я убью тебя!
– Ну ладно, ладно... Господи, Джуди, я уже слишком стара для подобных вещей.
Барби исполнилось тридцать, и она была на год старше Чарли, но иногда ей казалось, что она старше его на целую вечность. Но когда она накладывала на лицо легкую косметику и подбирала волосы в хвостик – казалась совсем юной. Она познала в жизни гораздо больше, чем довелось пережить Чарли, и чувствовала себя слишком искушенной. Только Чарли смог разглядеть всю красоту, скрытую под этой слегка потускневшей оболочкой. Только он смог извлечь на свет ту часть ее души, которая, казалось, уже давно умерла. Он приглашал ее к себе на квартиру, предварительно приготовив что-нибудь вкусненькое; они могли бродить целыми днями по городу; он был единственным, кто говорил о том, что хочет познакомиться с ее семьей, но она только качала головой в ответ и никогда не отвечала на вопросы о родных. Она вообще не любила говорить о своих, только повторяла, что никогда не вернется в Солт-Лейк-Сити, и действительно никогда не собиралась этого делать.
Однажды Джуди наблюдала, как Барбара прямо-таки пришла в ярость, когда в квартиру, где они жили, заявились два мормонских миссионера и попытались внушить, что она должна вернуться в лоно церкви и родной город. Она захлопнула дверь перед их носом