у соседа уносили ботинки или рубашку, а, бывало, и штаны. Шел такой бедолага домой в трусах, вызывая недоумение прохожих.
Рыбный промысел
На месте теперешнего вантового моста берега соединяла деревянная плотина. Она была щелястая, и городская ребятня, вооружившись сачками, сшитыми из марли и оконного тюля, ловила тут рыбу. Сачки подставляли под струи воды, бьющие из щелей, и ждали, когда рыбешка туда упадет. В полумраке нутра старой плотины курили украденные у взрослых папиросы, ощущали себя причастными к важному делу.
Рыбалка была массовым увлечением. Все лето на Кокшаге "паслись" люди с удочками и сачками. Взрослые с бреднями в черте города особо не лазили, милиция могла привязаться. А мальчишеская братия, скооперировавшись, шумливыми шайками ловила рыбу, сделав импровизированные бредни из марли. Попадалась в основном, конечно, мелочь. Рыболовы постарше уходили "ловить леща" ниже, в сторону “харинской мельницы”. Было такое место в Сосновой роще, где когда-то водяная мельница стояла, имелся омут, серьезные дяди ловили там крупную рыбу. А рыболовы помладше в черте города промышляли.
Больше всего рыбачков было на берегу у пивзавода, где в реку тек мутный ручеек вонючей барды. Слив этот имел неприятный запах, но, по-видимому, особо вреден для окружающей среды не был, потому что в тут мелкая рыбешка собиралась огромными стаями. Вся окрестная малолетняя братва промышляла тут, "сакая чику". Чика – это уклейка, верхоплавка. А "сакали" ее с помощью тройных крючков, которыми оснащали удочки, не имеющие грузил и поплавков. Тройничок вроде как нахлыст, закидывали подальше и с мелкими резкими подергиваниями вели в верхних слоях воды. Рыбы было так много, что она неизбежно цеплялась за тройник почти при каждой проводке. Или просто ловили чику в неимоверных количествах на жидкое тесто, наматывая его на крючки-заглотыши. Эти ребячьи забавы, кстати, приносили пользу многим неблагополучным, как сейчас говорят, семьям, где денег всегда не хватало. Жареная чика – хорошая еда.
Топкий вонючий берег был выщерблен следами босых ног. У самой кромки воды торчали прутья, от которых в речку уходили поплавочные "закидушки", где на крючки насаживалась та же чика. Обилие мелочи привлекало хищную рыбу, и нет-нет да кто-то под торжествующие вопли окружающих вытаскивал из воды очередного щуренка.
Чуть ниже моста лежал полуостров, при полной воде превращавшийся в остров, куда можно было перейти вброд. Тут на песчаной отмели, ныряя, мальчишки собирали огромное количество ракушек-беззубок, потрошили их и, вырезав "язычки", жарили на костре. Мясо беззубок было твердым, но не испорченные еще никотином и временем зубы могли разгрызать все что угодно. Это была "дичь", продукт "охотничьего" промысла, а значит, съедалась без всяких сомнений, так же как и наворованные в ближайших садах яблоки (по большей части недозрелые).
На деревянном Вознесенском мосту гуляли парни с барышнями и, останавливаясь у перил, смотрели на быструю воду, рассекаемую стоящими выше моста деревянными