это что-то изменит.
Моя судьба была предрешена ещё тогда, когда я впервые увидела Михаила Басмачева.
ГЛАВА 7
1992 год
Басмачёв закурил, глубоко затягиваясь и выпуская дым вверх. О чём-то задумался. Наверное, размышляет, зачем выволок меня из хаты и куда теперь девать. Что ж, я всё равно не осталась бы там одна, без Сеньки. Так хоть какая-то защита была. От наркош вместе отбивались, когда у тех глюки были. А одна не потяну… Да и не оставил бы меня Пуся. Толку от меня никакого, денег нет. Разве что оплачивать жилье, раздвинув ноги, как делают остальные. Но я на это не согласна. Уж лучше под забором замерзнуть, чем за деньги дать себя трахать. Это позорно и гадко.
– А можно и мне? – кивнула на его сигарету, но Басмач намёка не понял.
– Что?
– Сигарету.
– А по заднице не дать? Курить вредно.
– Так вы же сами курите.
– Я – это я. А ты соплячка еще, чтобы за сигарету хвататься, поняла?
Я так-то взрослая уже. По закону. Хоть и похожа на пятикласницу.
Посидели в тишине еще минут двадцать. Я втихаря поглядывала на мужчину, любуясь его мужественным профилем. А когда он о чем-то сосредоточенно раздумывал, на лбу появлялись морщинки, что в будущем для меня станет личным фетишем. Морщинки и ямочка.
– Спасибо вам… За все. Я тогда пойду, наверное… – решилась спустя время и потянулась у ручке двери.
Правда, куда именно пойду, я даже не представляла. Одно дело, когда есть крыша над головой, пусть и в притоне. И совершенно другое, когда ты остаешься на улице. Был бы Сенька, мы бы с ним друг о дружку грелись, а так… Замерзну я одна.
– Да сиди ты, – раздраженно буркнул Басмач. – Я думаю.
– Думаете? О чём?
Он вздохнул, повернулся ко мне и, прищурившись, смотрел в глаза своим ястребиным взглядом несколько минут. Затем молча завёл двигатель и тронулся с места, а я так и осталась сидеть с широко выпученными глазами.
В голове роились догадки, самые разные и ни одной хорошей. Куда он меня везет? В детдом? В бордель, может? Нет, последнее он не жалует… Но это ведь было пока он не знал точно, есть ли у меня родственники, а сейчас может и передумать. Понятно же, что никто не станет меня искать.
Но поворачивалась к нему, смотрела на его профиль – волевой подбородок, твердый взгляд… И понимала, что он так не поступит. Он не такой. Он хороший. Ну, насколько может быть хорошим бандит. Как бы там ни было, некоторые принципы у него все же имелись, если вспомнить, как он Серегу отметелил. Вряд ли это было просто выступление, да и нет ему смысла мне врать. Хотел бы – сделал бы все, что душе угодно.
А вот вопрос с детским домом оставался открытым и мне, честно говоря, было от этой мысли не по себе. И это мягко говоря. Мы с Сенькой оттуда не с песнями да плясками ушли. Сбежали посреди ночи, прихватив шмотки воспитателей и пару кошельков. Думаю, нас до сих пор там помнят. А в тюрьму как-то не хотелось. Она только называется исправительным учреждением, на самом же деле, почти как детдом. Судьбы там ломают, да людей калечат. А когда выйду оттуда,