разведен не молоком, а водой, отсюда голубой цвет. С мясом тоже все понятно. Лучшие куски забирают домой. Но это все – цветочки. Учительница не имела права выгонять из класса, оставлять без присмотра семилетнего мальчика. Мало ли что могло случиться…
– Сволочь! – сказал Виля.
– Кто? – не понял Ванечка.
– Все, – ответил Виля.
Валя пришла домой поздно. На работе справляли день рождения терапевта Невзоровой.
Это были последние посиделки Вали в дружном коллективе.
Ребенок дороже, чем чье-то ухо, горло, нос, а тем более дни рождения.
Валя была не виновата в том, что произошло. Виновата учительница, у которой не выдержали нервы. Но Виля не хотел зависеть от кого бы то ни было. Родители обязаны отвечать за своего маленького ребенка.
Учительница – нервная. Возможно, у нее непростая судьба – и что теперь? Ванечка должен один в сумерках переходить дорогу?
– Ее надо гнать с работы, – сказала Валя.
– Это тебя надо гнать с работы, – уточнил Виля. – И я это сделаю.
И он это сделал.
Валя написала заявление об уходе. Теперь ее статус – домохозяйка. Виля прикрепил Валю к писательской поликлинике. В медицинской карте обозначалось: жена писателя. Писали сокращенно: «ж. пис.».
– Теперь я жопис, – говорила Валя.
Зачем, спрашивается, училась, получала высшее образование, посещала курсы усовершенствования, зачем делала круговую подтяжку?
Всё – в прошлом.
Виля – номенклатура. Его часто приглашали на приемы.
Вале это было интересно, но со временем надоело. Одно и то же. Пустое общение. Пузатые мужики переговариваются, устраивают свои дела. Красивые бабы, как косяк рыб, передвигаются туда-сюда в поисках свободного и богатого. Валя чувствовала себя инородным предметом, как солдатский ботинок среди модной обуви. Она никого не осуждала. Знала, как тяжело одной, без мужской поддержки рассекать грубые житейские волны. Да и время поджимает. Года скачут, как псы. Только что зима, а уже лето.
Валя ощутила ход времени в универмаге «Москва». Она стояла в примерочной, мерила платья. Ни одно ей не шло. Раньше шло все, что ни надевала. А теперь – как на корове седло. Что бы это значило? Ушло цветение. Прежде – как яблонька в цвету, а теперь – яблонька с плодами. Цветы – ку-ку. И уже не яблонька, а яблоня.
Плоды полезнее, чем цветы, но цветы – красивее. Валя потяжелела в плечах и в бедрах. Стала менее смешливая. Раньше: покажи палец – и перегибается от смеха. А сейчас надо сильно постараться, чтобы Валя снисходительно улыбнулась.
Виля особенно и не старался. Журнал – неподъемная ноша. Легко проходила серая продукция, а все талантливое шло со скрипом или не шло вовсе. Виля боялся рисковать. На его плечах – семья, родители. Он – единственный кормилец. С другой стороны, хотелось быть смелым, сорвать аплодисменты, надеть на голову лавровый венок вместо тюбетейки.
Валя заметила, что секс начал угасать. Раньше – три раза в неделю. Теперь – раз в три недели. И слава богу. Детей она больше не хотела. А самоцельные совокупления годились