императору едем, – неуверенно сказал Дархат.
– Ты что, уже мысли читать научился?
– Дык вон у Лована спросил.
– Случилось чудо и немой заговорил! – сам не знаю почему разозлился я.
– Зачем заговорил? Хватило легионерских знаков. Чего же тут мудреного? А вы сами как с ним общались?
Ага, значит, у легионеров был свой вариант языка жестов. Попытка напрячь подпорченную старостью память выдала только один знак, который я тут же продемонстрировал Дархату.
В боевых условиях оскорбления не приняты, но тихо показать подчиненному, что он «сильно не прав», можно фигурой из пальцев, похожей на «козу».
Дархат надулся.
– Сколько раз я говорил тебе, чтобы не лез не в свои дела? – И ведь генерал действительно не единожды одергивал слишком любопытного ординарца. – Ладно, чего уж там. Давайте одеваться.
Панцирь генерала имел такой же «телесный» рельеф, как и легионерский, только играл чистым серебром покрытия. С места, где у легионеров находились наконечники стрел, скалилась уже знакомая золотая морда дракона. Да и кольчуга на юбке имела более тонкое плетение. Нащечники шлема, который Дархат держал в руках, также были золотыми. Весь этот наряд дополнял алый плащ.
Немного вычурно, но не так уж безвкусно. Правда, напрягала необходимость таскать все это железо, но никуда не денешься – традиции.
– Ну чего стоим? Поехали, – недовольно буркнул я, наблюдая совершенно счастливое лицо Лована.
Перед крыльцом нас ожидала карета с гербами, но, несмотря на явное отличие от предыдущей, это все же был укрепленный вариант местного транспорта – маленькие окошки и толстые стенки.
На этот раз в салоне я ехал один: старик, имени которого я так и не вспомнил, угнездился на место кучера, а оба легионера запрыгнули на запятки.
Небольшое окно укрепленной кареты не давало хорошего обзора, но посмотреть на город своими глазами все же хотелось.
После Золотого Города столица империи, честно говоря, разочаровывала. Особенно удручали грязные мостовые. Солнце уже светило вовсю, а никто так и не спешил убирать последствия ночных разгулов. И это в императорском квартале! С другой стороны, куч мусора не наблюдалось, так что иногда здесь убирались.
Хмурые особняки стояли практически вплотную к каменным оградам, и если там имелись сады и дворики, то уже за зданиями. В городе селились компактно – временами у империи были очень «веселые» времена, да и сейчас иногда кто-то все же добегал до столицы, в основном чтобы погибнуть под высоченными стенами. Все здесь было монументально, на века, и внушало ощущение незыблемости.
Император, похоже, действительно любил своего друга, потому что до дворца мы добрались за считаные минуты, да и на воротах нас никто не задержал.
В отличие от обиталищ местной знати дворец императора начинался с огромного парка. Ровные газоны сменялись декоративными кустами и облагороженными зарослями с большими красными цветами