В нем не было ничего и никого, кроме крыс, и старик промышлял крысами. Женя не был ему родственником, Дед подобрал и выходил младенца. Так и жили: один старел, а второй, наоборот, становился все ловчее и проворнее.
Аромат дедовой приправы достиг каморки, и в животе у парня громко заурчало. Он испугался, что его услышат, и открыл глаза.
Перед глазами была стенка шкафа, старательно исцарапанная его же собственными ногтями. В далеком детстве, не желая спать днем, он садился на общей с Дедом лежанке и выцарапывал плохо остриженными ногтями понятные ему одному картины.
Смысла этих рисунков Женя уже не помнил – он вырос. Теперь у него была не стена, а Стена. На другом конце станции. Далеко! Жене нравилось туда ходить – через всю длинную платформу, мимо жилья, казавшегося бесконечным. И вот там, почти в самом конце станции, неподалеку от блокпоста с вечными часовыми, устремлялась ввысь, под темные своды невидимого потолка его Стена.
Когда-то тут шел бой. Евгений не знал когда, – об этом ему не говорили, да он и не спрашивал. Стена хранила следы пуль и осколков. Некоторые кирпичи были выбиты. Тени от света вечных костров плясали на этой стене, рисуя картины одна причудливее другой. Они будили фантазию мальчика, и Женя стоял перед стеной часами. За это сверстники дразнили его дурачком. Особенно усердствовали после того, как им в школе поручили придумать доклад «За что я люблю свою станцию». Женя рассказал, что для него важна эта Стена, и получил «пару».
Два старика за стенкой чавкали так громко, что отвлекли парня от воспоминаний об обидах.
Сергеич заговорил первым:
– У нас тяжелое время. Потери среди сталкеров – почти четверть за вылазку. И соседей с «Пятого года» не попросишь, у них самих народу не хватает, после Зверя-то. Уже и добровольцев в группу прикрытия не осталось! Бабы не пускают мужиков. Отдай пацана! – в голосе его зазвучал металл.
– Рано ему, – по-прежнему ровно отрезал Дед.
– Не рано! Я видел, как он крысу голыми руками поймал. Ее пулей не каждый достанет. У него нечеловеческая реакция.
Последняя фраза была тонким намеком: Максимыч должен был помнить, как в метро относятся к мутантам.
Дед пропустил угрозу мимо ушей:
– Одной реакции мало для сталкера. Его еще нужно готовить.
Сам Дед ни разу не выходил на поверхность после ТОГО дня.
– Подготовим. По полной программе.
Сергеич врал. Он стал начальником станции не потому, что жалел людей, и оба собеседника знали об этом.
Этих стариков связывало что-то из прошлого, но Женя не знал, что.
– И потом… – Дед скрипнул коленями, вставая. Он зашел в каморку убедиться, что внук спит. Парень упал на подушку, затаил дыхание и зажмурился, сжался всем телом.
– Ты будешь использовать его как пушечное мясо! – отрезал Дед, выйдя наружу.
Оба помолчали. Мальчик ждал.
И Сергеич ждал.
– У Жени отсутствует аналитическое мышление. Ты ж наверняка видел его оценки по математике? Вот… Уровень