образцы древесины, но никто не прикасался к самому телу. Мы приняли все меры предосторожности. Скажите честно, доктор Уокер, вы удержались бы от того, чтобы его открыть? Тем более что печати уже были разрушены?
Что он мог ответить на камеру? Конечно, он бы открыл, но у него, в отличие от них, имелся многолетний опыт в этой области. Но если он ответит именно так, то будет выглядеть в глазах зрителей высокомерным заносчивым мудаком. Уокеру не было никакого дела до потенциальных зрителей этого документального фильма, но он боялся отвратить от себя Мериам и Адама. По крайней мере, пока он рассчитывал на их сотрудничество.
– Мы все иногда увлекаемся, – сказал он в камеру. – Даже чем-то меньшим, а тут аж целый Ноев ковчег!
Казалось, все сразу затаили дыхание.
– Хотите сказать, вы верите, что это именно Ноев ковчег? – спросил Адам из-за камеры.
Блин!
– Ничего подобного! История про Ноев ковчег – это красивая легенда и источник вдохновения для производителей детских игрушек. Кто бы ни строил этот корабль, но звали его точно не Ноем.
Отец Корнелиус повернулся к Адаму.
– А теперь выключай камеру, мальчик, и обсудим наши дела.
– Но это мои дела, – хладнокровно ответил Адам и взял крупным планом лицо священника.
– Уокер… – произнесла Ким странным голосом.
Он повернулся, но она смотрела не на него. Взгляд женщины был прикован к гробу, хоть было и не очень понятно, что она могла разглядеть с расстояния в четыре с половиной метра. Ее сильно трясло, но больше всего Уокера поразило выражение отчаяния на ее лице. Это был не страх, не паника, а настоящее горе. Оно было таким глубоким, что на Ким было больно смотреть.
– В чем дело? – спросил он и шагнул к ней.
– Нет! – вскрикнула Ким и подняла руки, все еще не глядя на Уокера.
Отец Корнелиус заговорил с ней спокойным тоном, применив то, чему обучался всю жизнь – умение дарить душевное утешение страждущим. Ким корчилась на месте. Она извивалась так, словно пыталась избежать нежелательных объятий – несмотря на то, что никто ее не трогал.
– Что, черт возьми, происходит? – прошептала Мериам.
Не говоря ни слова, Адам снимал все подряд на камеру. Уокеру захотелось вырвать камеру из его рук.
– Успокойся, – говорил он, приближаясь к Ким. – Давай я уведу тебя отсюда. Понимаю, что все это очень сложно принять. Но ты увидишь – все не так, как кажется. Тебе нет необходимости здесь находиться, пока мы…
Он потянулся к ее руке, удивляясь, как ООН ухитрилась выбрать такого представителя, который «поплывет» в первый же день. Ким затрясла головой, неразборчиво забормотала отказы и попятилась назад, толкая полиэтиленовую стенку спиной.
– Уокер, погодите! – крикнул отец Корнелиус.
Гудение в черепе возобновилось в полную силу. Кишки снова стали бунтовать, и внезапно он почувствовал, что ему надоел этот цирк. Он протянул руки и схватил Ким за запястья, пытаясь выпутать ее из полиэтиленовой