себе приют в этих развалинах, припрятал немного еды, а ты, дрянь этакая, его ограбил! Да я тебя…
– Стойте, стойте! – остановил Луи разгневанную красавицу. – Конечно, поступок кота предосудителен, однако он, во-первых, не виноват, что его так нарекли. Или вы не слыхали, что имя влияет на характер? Мало того что у зверя была врожденная тяга к разбою, так его за это еще и назвали именем разбойника! Скажите спасибо, что он никого не режет! А во-вторых, уж не знаю, какой бедный и жалкий бродяга может позволить себе зайти в мясную лавку и купить такую колбасу… Мне в моем родовом замке такой не подадут. Да и мешок у него не тряпочный, а из отличной кожи – такие мешки рыцари берут в поход – бродяга его давно бы проел или пропил!
– Значит… Значит, вы думаете?… – В голосе девушки теперь была тревога.
– Думаю, что мы нашли убежище какого-нибудь лесного грабителя, мадам. Правда, в одиночку они обычно не ходят и не промышляют, но, может быть, этот отбился от своей шайки? А может, у него какие-то свои цели в этих местах. Или он кого-то ждет. Странно, очень странно!
– Идемте-ка отсюда! – Кажется, отвага незнакомки все же была не беспредельна. – Мне вовсе не хочется столкнуться с хозяином этого шалаша. Эй, Саладин, пошли!
С этими словами она ухватила кота поперек туловища и прижала к себе. Саладо не выпустил изо рта колбасы, а потому не смог и завопить, из его утробы вырвался лишь глухой негодующий рев.
Что до Луи, то его вдруг заинтересовал полураскрытый мешок неведомого бродяги либо грабителя. Что-то странно блеснуло в нем, и молодой человек, наклонившись, сунул в мешок руку (в конце концов, ведь не он раскрыл его!). Через несколько мгновений рыцарь выпрямился, держа в руке небольшой кривой кинжал в замысловато украшенных ножнах и плоскую серебряную коробочку с выпуклой крышкой.
– Что это? – спросила, сразу заинтересовавшись, девушка. – Какой необычный нож!
– Нож-то сарацинский! – задумчиво произнес Шато-Крайон, осторожно обнажая оружие и рассматривая его в полосе солнечного света. – Хм! Острый, будто бритва…
– А что за странные бороздки вдоль лезвия, до самого конца?
– Я видел такие. Там, в Киликии, где завершил свой поход Фридрих Барбаросса. Один армянский князь [12] привез кинжал в подарок императору и рассказал, что турки и сарацины смачивают эти клинки ядом – благодаря бороздкам яд долго держится на лезвии.
– Ой! – ахнула красавица, еще сильнее сжимая кота, который барахтался в ее руках, но не желал выпускать недоеденную колбасу. – А… а этот кинжал не отравлен?
– Откуда же мне знать? Разве что проверить на Саладине, но, боюсь, вы мне никогда этого не простите! Однако коробочка, пожалуй, еще интереснее!
С этими словами он не без усилия поднял крышку крохотной шкатулки.
Она была на две трети наполнена маленькими зеленоватыми шариками. Луи взял один из них, потер между пальцев, понюхал, лизнул и что есть силы сплюнул.
– Так и есть!
– Это яд? – в широко