раньше. А перед ней – Танина бабушка. Девочка одна осталась, и Настя с Варварой ее к себе взяли. Настя, оказывается, меняла оставшиеся бабушкины украшения на хлеб у какой-то знакомой актрисы! А заколку сохранила!
– Как же она у Тани оказалась? И мое письмо?
– Настя ей за день до своей смерти все отдала. Она договорилась, что Таню отправят в эвакуацию. Видимо, посчитала, что так есть шанс заколку передать нам. Я как представлю, что им пришлось пережить! Ужас! Ну почему они с Варей не приехали к нам еще в начале войны?!
– Не знаю, Леночка! Могу списать это только на упрямство Насти. А теперь ее нет. И что с Зоей? С Тонечкой? Андрею так и не удалось ничего узнать? – понизила голос Наталья.
Лена оглянулась на дверь.
– Нет пока. Ты же понимаешь, он не может открыто афишировать родственные связи жены за границей! Это – конец карьеры! Если не хуже! Мы можем рассчитывать лишь на помощь его друга-дипломата. И то, если тот получит назначение в Польшу. О Франции я и не говорю, – почти шепотом отвечала она…
Часть 3
Наследники
Леон, сколько себя помнил, жил в этом старом доме, внутренним своим строением напоминавшем тюрьму. Коридор шел по всему периметру, и, выйдя из своей двери, двигаясь по нему, можно было вернуться к исходной точке. «Квартирой» считались шестнадцать комнат, расположенных на одном этаже. Где-то посередине между двумя поворотами был выход на лестничную площадку.
Родители Леона занимали две комнаты с крошечным пятачком, гордо именуемым холлом. Отдельная газовая плита с двумя конфорками и небольшой столик у окна на общей для всех жильцов кухне довершали привилегии семьи Сергеевых.
Мимо кухни Леон старался проскочить быстро – смесь запахов готовящейся еды напрочь отбивала аппетит, даже если он был голоден.
– Леончик, детка, зайди-ка на минуточку.
Леон остановился и с досадой хлопнул себя портфелем по ноге. И на этот раз не удалось пройти незамеченным! Любовь Григорьевна, мать одноклассника Пашки Дохлова, была, как всегда, на боевом посту.
– Да, теть Люб. – Леон приготовился выдать заранее заготовленный ответ на вопрос, где шляется ее ненаглядный сынок после школы.
– Уроки закончились? А где мой шалопай бегает? – Пашкина мать помешивала жареный лук на сковороде.
Леон невольно поморщился:
– Не знаю. Кажется, его учительница по математике задержала. Да вы не волнуйтесь, он скоро придет.
Врать он не любил. А приходилось – не прикрыть Пашку никак не мог! Их связывало нечто вроде дружбы. Из всех одноклассников Павел Дохлов, стойкий двоечник и хулиган, выделял лишь Леона. Вполне возможно, как ему думалось, из-за внешнего сходства. Еще в первом классе учительница посадила их за одну парту, решив, что они братья. Их «дружба» была взаимовыгодной. Дохлова боялись. С ним старались не связываться даже старшеклассники. Стоило его задеть – Пашка зверел. Сразу мог и не ответить, но позже, в темноте подъезда или в подворотне, обидчик получал сполна. Пашка не прощал никого и никогда.