узнать об этом», – подумал я и уже хотел было заговорить с ней, но постеснялся… Ведь это была О-Току. Значит, нужно было говорить о том времени, когда она служила на Нихонбаси.
Но неожиданно О-Току сама ко мне обратилась.
– Как давно я вас не встречала. В последний раз мы виделись, когда я служила в U. Вы совсем не изменились. – Она сказала мне что-то в этом роде. Ну и девица эта О-Току, день только начался, а она уже навеселе.
Хотя она и была навеселе, но мы так давно не виделись, да и тема была – Симура, и мы болтали без умолку. Но тут остальная компания подняла страшный шум, делая вид, будто ревнует меня, а устроитель приема заявил, что не даст мне уйти, пока я во всем не признаюсь, – в общем, все это было не очень приятно. Рассказывая им историю с мятным ликером Симуры, я сморозил ужасную глупость: «Мой близкий друг увивался за ней, а она его коленкой под зад». Устроитель приема был человек почтенного возраста, к тому же привел меня на прием родной дядя.
Правда, «коленкой под зад» вырвалось у меня как-то непроизвольно, и остальные гейши принялись дружно поддразнивать О-Току.
Но О-Току не признавала Счастливого дракона… Встретиться со Счастливым драконом, видимо, великое счастье. В комментарии к «Восьми псам»[10] есть такое место: «Счастливым драконом называют счастье, ниспосланное человеку свыше». Странно только, что в большинстве случаев Счастливый дракон не приходит к человеку без стараний с его стороны. Впрочем, об этом можно было и умолчать… Но то, что О-Току не признавала Счастливого дракона, было, в общем-то, вполне логично. «Если Симура-сан, как вы говорите, был безнадежно влюблен в меня, это вовсе не значило, что и я должна была безнадежно влюбиться в него».
И еще она говорила: «Случись это так, я сама чувствовала бы себя гораздо счастливее в те годы».
Это называют грустью безответной любви. Наверное, поэтому О-Току и захотелось рассказать, что с ней произошло. И она поведала мне историю своей странной любви. Ее я и хочу тебе рассказать. Хотя, как всякая любовная история, она не так уж интересна.
Удивительно, правда? Нет более скучного занятия, чем выслушивать пересказы снов или любовных похождений.
(Я ответил на это: «Просто потому, что такая история не может быть интересна никому, кроме тех, кто замешан в ней». – «Верно, даже в романе и то трудно рассказать о снах или любовных похождениях». – «Скорее всего потому, что сон относится к области чувств. Среди снов, описанных в романах, нет ни одного, который был бы похож на настоящий». – «А любовных романов, которые можно было бы назвать выдающимися произведениями, сколько угодно, ты этого не можешь отрицать». – «Но среди них не менее легко вспомнить великое множество дурацких творений, которые не останутся в памяти людей».)
В общем, если ты представляешь себе, что за историю услышишь от меня, я могу спокойно продолжать. Из всех дурацких творений, какие только можно вообразить, она самое дурацкое. О-Току назвала бы ее «История моей безответной любви».
Слушая, что я рассказываю, имей это в виду.
Человек, в которого