так просто, тогда…
Он останавливается, не договорив, и снова качает головой… Усмехаясь.
По какой-то причине у меня возникает желание отхлестать этого парня букетом его никому не нужных роз.
– Тогда что? – шиплю я.
– Ничего, – усмехается Энтони.
– Нет уж, скажи мне… Тогда что? – настаиваю я.
Энтони пожимает плечами и снова качает головой. Взяв в руки розы и рюкзак, он встает:
– Тогда, полагаю, ты ничего не знаешь о любви.
Энтони уходит, оставив меня сидящей на скамье в компании с моей глупой книжонкой и остатками того, что когда-то было ваучером на проживание в отеле.
Десять минут спустя я стою в конце большой очереди из людей, ожидающих такси у входа в аэропорт. Длиннющая очередь – последствие всех отмененных рейсов. Меня потихоньку начинает заносить снегом. Какой же дурой я была, когда решила разорвать ваучер на проживание в теплом гостиничном номере, благодаря которому мне бы не пришлось в середине зимы торчать целую ночь на улице! Я знаю, что всегда мечтала стать немого более смелой, более импульсивной… Но, серьезно, разорвать ваучер было на самом деле очень глупо с моей стороны. И весьма незрело.
Я чувствую, как в кармане джинсов вибрирует телефон. Одно за другим мне приходят сообщения от друзей из дома о том, что они слышали, что я застряла в Нью-Йорке. Первые два от моих лучших подруг Хизер и Амелии, в которых говорится, что девчонки завидуют тому, что мне доведется провести Рождество в Нью-Йорке, заставляют меня улыбнуться. Затем Джессика – старшая из двух моих младших сестер – отправляет мне гигантскую несчастную рожицу, из-за которой я и сама становлюсь такой же несчастной рожицей. После этого я перестаю читать сообщения. Оставлю их на потом.
С мрачно-серого неба на застрявших в длинной очереди пассажиров падает снег. Внезапно среди людей я замечаю какое-то волнение. Уставшая женщина в теплом пальто начинает опрашивать стоящих в очереди пассажиров, в какую сторону им нужно ехать, объясняя всем, что они собираются усаживать как можно больше людей в каждое большое такси. По результатам своих опросов женщина отправляет пассажиров в ту или иную машину. Когда настает моя очередь отвечать, я осознаю, что до сих пор не решила, куда поеду. Я вспоминаю о квартале, в который водили меня Лоуренсы и где мы с ними попробовали такой великолепный кофе, что я напрочь позабыла о том, что скучала по старому доброму английскому чаю.
– Гринвич-Виллидж.
Женщина смотрит в свои записи и называет мне номер одного из такси, выстроившихся в линию. Она подходит к следующему человеку, а я направляюсь к нужной мне машине. Как только я открываю заднюю дверь и вижу, кто сидит внутри, у меня непроизвольно вырывается стон:
– Нет, ну серьезно?
Глава 2. Энтони
15:40
– Ты такой придурок!
– Это я-то придурок? Ладно, тогда ты пассивно-агрессивная стерва!
Сидящая перед нами пара переругивалась всю дорогу от аэропорта до тоннеля Мидтаун… прежде чем слова «придурок» и «стерва» внезапно