перебродившего кобыльего молока (короче говоря – кумыс), совсем как тюрки и монголы. Подобно латышам, литовцам, русским и финноугорским народностям, пруссы очень любили париться в бане.
Ремесла у пруссов имелись, но находились в зачаточном состоянии. Они изготовляли для себя сами только самые необходимые предметы, а более художественные изделия приобретали путем обмена от соседей, находившихся на более высоком уровне развития. Так, они могли сами перерабатывать лен и шерсть в ткани, но предпочитали обменивать добытые на охоте меха на готовую шерстяную одежду, и в том числе на столь любимые ими ткани с вплетенными в них мелкими бронзовыми колечками.
Сказанное естественно не относится к прусским военным вождям-кунингасам, их приближенным и дружинникам, жившим войной и грабежом и постоянно привозившим из своих набегов на менее воинственных и более слабых соседей богатую добычу.
Письменности пруссы не знали, поэтому изумлению их не было предела, когда христианские миссионеры показывали им, как при помощи букв можно передавать слова и мысли отсутствующих людей.
В эпоху, когда христианские народы, как чем-то само собой разумеющимся, пользовались так называемым «береговым правом» (о котором у нас еще пойдет речь далее), пруссы оказывали помощь морякам и купцам, потерпевшим кораблекрушение или преследуемым морскими разбойниками. Как писал в 1075 г. Адам Бременский: «Можно было бы сказать немало похвального об обычаях пруссов, если бы только они исповедовали христианскую веру». И действительно, религия пруссов была связана с жестокими, варварскими обычаями, включая сожжение пленников живьем на кострах (этим же, кстати, грешили и ближайшие родичи пруссов – литовцы – не постеснявшиеся как-то при всем честном народе сжечь на костре самого главу Русской православной церкви – митрополита Герасима). Их представления о браке также свидетельствовали о крайне низком уровне культуры. У пруссов процветало многоженство. Жен покупали и считали собственностью мужей, которые использовали их для домашних работ и любых других целей. По обычаю, якобы завещанному пруссам их первым верховным жрецом (криве-кривейте) Прутенем (Прутено или Брутено), мужьям разрешалось сжигать жен на костре, если они нарушали супружескую верность или заболевали, да и по целому ряду других причин. Если муж умирал, жены переходили в собственность его старшего сына. Бывало и так, что отец и сын, по экономическим соображениям, покупали себе одну общую жену на двоих. Учитывая все эти обстоятельства, не представляется удивительным, что отцы (обладавшие неограниченной властью над детьми и всеми членами семьи, включая и рабов) ), предпочитали убивать своих дочерей, чтобы не обрекать их на столь печальную участь. В одной из своих булл, изданной в 1218 г., (анти) папа Гонорий III упоминает жестокий обычай пруссов оставлять в живых только одну из своих дочерей, ради продолжения рода.
Что касается внешности пруссов, то они описываются как рослые, пропорционально сложенные люди вполне нордического типа – с голубыми