живут в согласии по большинству вопросов. Крупные национальные раздоры стихают. Вот почему общество кажется нам аморфным, населенным массивными архитектониками. В действительности, оно диверсифицируется и становится более сложным, потому что локальные институты входят в силу, как организуются и сдерживающие их структуры, возрастные классы и отношения родства. Посреднические регулирования позволяют индивидуальным и коллективным стратегиям развиваться, не подвергая риску связность системы: новая цивилизация нравов находится на пути зарождения. Все эти тенденции, порожденные Революцией, утвердятся со временем и строят новое общество, которое будет изменяться, создаваясь»[73], – пишет А. Мандра.
В то же время проявлялось серьезное противоречие. Утверждение «республиканской модели» произошло благодаря сплаву широко укорененных институтов и системы глубоко привитых ценностей, так как находилось в соответствии с потребностями общества той эпохи. Но изменения Франции периода «славного тридцатилетия» сопровождались «институциональным обновлением», причиной и следствием которого стала быстро растущая пропасть между прежней системой ценностей и быстро меняющимся французским обществом: «общие ценности, основывавшие и цементировавшие национальное сообщество, оказались в точности теми же, которые были неявно, но четко поставлены под сомнение»[74]. Это стало причиной серии социально-политических кризисов и потрясений.
Эти перемены шли синхронно с выходом на политическую сцену нового поколения молодых политиков, менее связанных с баталиями прошлых десятилетий и черпающих политическую легитимацию в ином. Центризм, как наиболее размытое течение, оказался этому подвержен в большей мере, нежели остальные политические силы. Первое изменение – это окончательное принятие республиканских ценностей. С этого момента и уже бесповоротно христианская демократия привержена республиканизму и его ценностям (поворот, четко заявленный еще в период образования партии МРП). Нет никаких дискуссий относительно формы правления, никаких больше апелляций к монархии (как было в довоенные годы участи католиков). Это остается уделом маргиналов. Более того, христианские демократы после многих лет критики политической системы и функционирования институтов V Республики демонстрируют ей верность. Ж. Леканюэ в 1965 г. выступает против Ш. де Голля, но не против конституции 1958 г. Однако принимая республику и демократию, следуя социально-экономической эволюции общества, христианские демократы открываются либерализму. Требование личностного расцвета начинает заменять коллективные ставки реконструкции и модернизации. Политика, религия, семья серьезно теснятся индивидуализмом. Парадоксально, но в этом принятии либерализма христианской демократии уже нет серьезных противоречий с ее доктриной. В свое время партия МРП выступила с сильной критикой либерализма, против господства идеи рынка, культа денег и прибыли, дикой конкуренции.