Людмилы отразилось глубокое разочарование, а хозяин дома, словно добивая ее, совершенно легкомысленно добавил:
– Может, я бы и помог, но… Не ведаю грядущего и того, каким я стану, – развел он руками, – но ныне я без награды прошений не исполняю.
Людмила, помрачнела и недовольно отозвалась:
– О, с годами ты не изменишься, поверь.
– Рад, что убеждения мои неизменны, – мужчина задорно улыбнулся, показавшись Алисе в этот миг совсем юным, но затем продолжил более серьезным тоном. – Но я, пожалуй, помогу тебе, – он замолчал ненадолго, оценивая реакцию гостьи, но, тут же руша едва появившуюся у нее надежду, добавил: – Но ты останешься здесь.
Людмила от удивления широко распахнула глаза:
– Что?
– Ты останешься здесь, со мной, – повторил хозяин дома. – Думаю, этой платы достаточно за услугу.
– Зачем? – выдохнула женщина.
– Ты ведь из будущего, – повел рукой ее собеседник. – От тебя много проку будет.
– Но я не могу остаться! – воскликнула Людмила, и Алиса увидела, что тетка не на шутку напугана, и что рука ее сжалась на жестяной баночке, которая, оказывается все это время, была в ее ладони. – У меня там вся жизнь, семья… дети!
– Дети? – удивленно переспросил мужчина.
– Трое!
– Даже так? – дернул он бровью, но тут же лишь развел руками и заявил: – Знаешь, мне нет дела. Останешься здесь – помогу тебе. Коль уйдешь… – он многозначительно замолчал, а потом неожиданно веселым тоном заявил: – Но, я ведь могу не позволить тебе уйти.
Мужчина обворожительно улыбнулся и сделал шаг к Людмиле. Она отступила, он снова шагнул. Когда женщина, продолжая отступать уперлась спиной в стену, он протянул свою изящную руку и раскрыл ладонь. В то же мгновение из хватки Людмилы выскользнула банка и оказалась в его руках. Не суетясь, он перевернул ее и высыпал все содержимое на пол – грязно-серые блестки падали и таяли в воздухе. Людмила от ужаса вскрикнула и закрыла лицо руками.
Вот тут-то Лисичкиной и стало страшно. А еще снова вспомнила, что это сон, а сном можно управлять. Она почувствовала в своей руке холод жестяной банки, запустила в нее пальцы и, на ходу достав щепотку пыли, швырнула ее в Людмилу. Мужчина тут же отскочил в сторону, изумленно глядя на Алису – вероятно, теперь он ее видел. Девушка же, воспользовавшись его замешательством, стала сыпать блестки на голову тетки, пока та, вдруг не рассыпалась блестящей пылью, которая растаяла в воздухе, еще не достигнув пола.
И если Алиса думала, что ей было страшно до этого, то она ошиблась! Изумление мужчины достигло предела, но теперь его лицо явно говорило о том, что к удивлению примешалась еще и злость. Алиса резко перевернула банку у себя над головой и стала бестолково трясти ею, вытряхивая блестки. Но там было почти пусто… Она трясла все отчаяннее и отчаяннее, пока мужчина делал к ней шаг за шагом. Девушка крепко зажмурилась, не переставая трясти банкой над головой, так чтобы все до единой пылинки высыпались оттуда, но понимала, что это уже бесполезно, как вдруг почувствовала, что тоже превращается