.

подросток лет двенадцати. Невысокий, с лицом правильной овальной формы, он свернулся на траве калачиком и лежал, подложив руку под голову. Уютненько так лежал. Каштановые волосы с легкой рыжинкой, того же оттенка, что и у меня, были подстрижены под горшок и почти прикрывали мочки ушей. Курносый нос побледнел. Созвездие из родинок темнело на щеках. Белый комбинезон мальчика был перепачкан зелеными стрелами разнотравья и земляной крошкой.

      – Он жив? – с опаской уточнила я у Дахху.

      Друг пытался нащупать у незнакомца пульс. Шапка Дахху съехала набекрень, фисташковые глаза блестели от адреналина.

      – Да, – облегченно выдохнул он. – Еще как жив.

      – Тогда затащим мальчишку в дом, – я огляделась. – Вдруг духи вернутся?

      Мы втроем подхватили «жертву» на манер мешка с песком и заторопились в сторону коттеджа. Поднявшийся ветер лишил меня видимости: длиннющие волосы Кадии налепились мне на лицо, так что я шла почти наобум. Но все равно увидела, когда из руки мальчика что-то выпало.

      – Донесем, я потом подниму, – предложил Дахху. Наш спасенный был на удивление тяжелым для своего телосложения.

      – Он что, кольчугу под одеждой таскает? Откуда столько килограммов? – пыхтела я, преодолевая последние ступени своего так некстати высокого крыльца.

      – Не, точно не кольчугу. Она б из-под рубахи выпирала, – со знанием дела прокомментировала Кад.

      Наконец, мальчик лежал в гостиной. Филин Марах, мой домашний питомец, проснулся и тревожно заухал в углу.

      – Я мигом, – сказал Дахху и вышел в ночь.

      Когда он вернулся, его глаза были в два раза больше, чем обычно, а шапка окончательно уползла на затылок. Шарф размотался, волочась за другом по полу.

      – До меня дотронулся бокки, – глухо сказал Дахху.

      – Что? Как? Они же все ушли?!

      – Один остался. Когда я поднял вещицу, бокки уже стоял рядом. Он коснулся моего локтя и пропал. Но теперь я испытываю некий дискомфорт и ощущаю, кхм, перепад температур…

      Я потрогала руку Дахху. Кожа была ледяной. Друг вручил мне безделушку мальчика и начал интенсивно растирать локоть.

      Вещица представляла собой цилиндр из неизвестного фиолетового металла. Предмет оканчивался широкой частью, похожей на абажур. Сбоку его перекрывало молочно-белое стекло, а посередине была кнопка со схематично изображенной дверью. Я нажала на нее несколько раз. Ничего не произошло.

      Я положила вещицу на стол и снова посмотрела на Дахху. Друга знобило.

      – Возможно, ощущение холода – это нервное, – предположила я.

      – Надеюсь, – Дахху передернулся. – Не хочу тренироваться делать ампутацию на самом себе. Как раз на следующей неделе ее проходить будем…

      – Я уверена, учителя тебя мигом вылечат, если ты не затянешь с исповедью, – я приободрила друга.

      – Ты думаешь, мне стоит рассказать в Лазарете о случившемся? Да за выход к бокки меня лишат стипендии!

      – По-твоему, стипендия важнее руки?

      Кадия,