принадлежат лицам знатным, что, живя в столице либо в чужих краях, никогда в наследственные леса и болота не заглядывают. И немцев управляющих не знавал там народ. Миловал Господь. Земля холодная, песчаная, неродимая… Оттого помещики и не сажали в свои заволжские вотчины немцев-управляющих, оттого и спас Господь милостливый Заволжский край от той саранчи, что русской сельщине-деревенщине во времена крепостного права приходилось не легче татарщины, лихолетья и длинного ряда недородов, пожаров и моровых поветрий. Все крестьяне по Заволжью были оброчные, пользовались всей землей сполна и управлялись излюбленными миром старостами».
Да и Швецовы, соглашаясь поехать с Демидовыми на Урал, были ещё вольными людьми. «Закабаление» – официальное – произошло по Указу Сената 1755 года, согласно которому ВСЕ ВОЛЬНОНАЁМНЫЕ рабочие Демидовых были окончательно закреплены за заводами и фактически приравнены к крепостным. Они назывались теперь «вечноотданными».
Несколько раз «вечнотданные» пытались восстановить свой прежний юридический статус, писали челобитные в вышестоящие организации (они имели на это право), подавали в суды, посылали ходоков в Петербург, отказывались работать. Крупные волнения проходили в Невьянске, на нижнетагильских заводах в 1760, 1780 годы. Руководили этими волнениями потомственные ремесленники, квалифицированные мастеровые, заводская элита. Но поскольку заводчики, в том числе и Демидовы, были крайне заинтересованы в закреплении у себя высокопрофессиональных рабочих и членов их семей навечно, то для достижения цели пущены были в ход и подложные документы, и подкуп чиновников, приехавших проверять ревизские сказки, часть документов была даже уничтожена. В итоге многолетняя борьба «вечноотданными» была проиграна, и они уравнивались с другими категориями заводских крепостных людей. Хотя и Демидовы вынуждены были пойти на уступки, повысить оклады тем мастеровым, которые были приравнены к крепостным. Так же пострадали и староверы, бежавшие на Урал и помогавшие Демидовым строить заводы, искать руды и золото. Демидовы староверов принимали, скрывали – до переписи. А во время переписи населения появлялись «не помнящие родства» или незаконнорожденные. В итоге и беглые староверы становились «вечноотданными», если, конечно, к тому времени не успевали выбиться в купцы и откупиться.
«Преданья старины глубокой» наверняка звучали по вечерам, под треск лучины в избе Ильи Григорьевича Швецова, давая волю детскому воображению, мечтам и надеждам. События, которые последовали после 1820 года, напоминали сказочное приключение…
Фотей, сын опального мелкого служащего, после окончания школы, скорее всего, мог быть отправлен в углежоги, в лучшем случае – писарем в заводскую контору, но, видимо, гены предков в его теле сложились таким причудливым «узором», что мальчик поражал учителей и экзаменаторов своей памятью, склонностью к иностранным языкам, математическими способностями. На его успехи в учебе обратили внимание сначала приказчики