им в ценные советы.
В те мгновения окончательно оформился криптоязык общения с Изначальным Светом, или же с Дозиным-из-будущего – как угодно. Отныне Саша всегда знал: если его сознание сфокусировано на интенсивном переживании карканья московских ворон, это сулит ему удачу в самом широком смысле, если же в поле зрения вдруг оказывается «Форд» или скопированный с него «ГАЗ», то дело, стоящее на повестке дня, таит в себе опасности. Чем скорее уезжал автомобиль, тем вернее находился выход в Сашином судорожно работавшем мозгу – озарение, куда пойти и что предпринять, чтобы обмануть расставленные на пути ловушки, или хотя бы как вырваться из капкана с минимумом потерь. «Положительно-отрицательное» распределение вероятностей «пророческих» событий отличалось непредсказуемостью, и это лишний раз подтверждало, что язык для приема советов свыше назначен верно. Когда перед Александром возникал «ГАЗ»/«Форд», он, будучи как настоящий пионер «всегда готов», нередко успевал предпринимать превентивные меры во избежание сложных и опасных ситуаций, но чаще всего ему удавалось лишь, «сгруппировавшись», достойно принять неизбежную дозу дистресса. Дозин уже начинал понимать, что его страдания тоже желанны Изначальному Свету, ведь через боль люди возвышаются и совершенствуются, становясь всё более ценными актерами в человеческой драме. Тем более когда постоянно, день за днем «высшие силы» напоминают, что эта боль неспроста. Интерес жизни и ее конечная познавательно-эстетическая функция незаметно стали для Александра самыми высокими приоритетами. Отмечая стопроцентное попадание во всех случаях «машинности» и «воронения», Дозин-из-прошлого двигался вперед по дороге жизни, следуя верным указателям, предотвращавшим попадание в колдобины и рытвины ремонтных бригад. Подобно Бояну вещему, Дозин-из-будущего акцентировал иной временной пласт своего же внимания на образах пернатых друзей, равномерно распределяя их в знаковых моментах прошлого и создавая узлы восприятия. В результате внутреннее равновесие его оказывалось неподвластным любым ударам судьбы. Если даже духовный мир бывал разрезан перочинным ножиком неудачной любви, снаружи он оставался невозмутимым, пока в душе царили твердые жизненные ориентиры: если резко начинала каркать ворона, это означало совет принять положительное решение, а когда показывался тот или иной автомобиль – отказаться от намерений. Начитанный Дозин знал, что в чем-то он следует по стопам древних ахейцев, какими они были описаны в «Илиаде» – те тоже угадывали свою судьбу по птицам… Правда, по их внутренностям, но таковы уж были веяния эпохи.
Ниже приводится отрывок из письма Дозина, датированного двадцать седьмым ноября тысяча девятьсот пятьдесят восьмого года. В этом письме Александр описал своему деду Андрею Валерьевичу, проводившему время на базе отдыха на берегу Клязьминского водохранилища, своеобразную «нейронную сеть», которую он научился выстраивать