потом вернуть) с огурцами, редиской и луком-укропом-петрушкой. А Аньке вручили хвостатую морковку. Они предложили мыться в их бане, которая стояла на берегу небольшого пруда. Следующей зимой этой бани, благодаря Гришке, не станет, а тогда мы радостно согласились. Теперь не придется ходить в общественную, в село.
Нагруженные подарками, мы побежали вперед мамы варить яйца на электрической плитке и мыть овощи. Поле утонуло в оранжевом закате, и Серый Дом тепло золотился в последних солнечных лучах.
Лето в деревне обещало быть замечательным. Об осени и зиме мы не думали.
Глава 3
– Семейство робинзонов, – сказал я как-то Гришке.
Мы сидели на подоконнике большого коридорного окна, того самого, которое выходило на крышу веранды, и разглядывали полоску леса вдалеке. На улице было жарко, делать ничего не хотелось.
– Что? Робинзоны? О чем ты? – не понял мой простодушный одиннадцатилетний брат. – Робинзон – это же мужик с необитаемого острова. Да ведь?
Я провел рукой по рассохшейся раме, шелушащейся краской, и белые чешуйки остались на моих пальцах.
– Ты прав. А теперь подумай сам. Живем тут как раз, как на острове. Телевизора нет, книг нет, цивилизации нет.
– Не робинзоны, а староверы, – занудно поправил Гришка. – Робинзон потерялся в море, а мы не потерялись, мы сами ушли.
– Вот уж да, хуже Робинзона, – вздохнул я.
Не знаю, повезло мне или нет родиться старшим ребенком в семье. С одной стороны, за все спрос с меня, с другой – я еще помню то, что Гришка начал уже забывать. Жизнь до острова. Точнее, до поля. Ведь это поле и царь его Анатолий Кусочков завладели нами еще до новоселья в Сером Доме. Поле уже было в нас, когда мы еще держались за город. Поле пришло на место папы. Ведь тогда мы стали беззащитны.
Я достал из кармана маленький складной ножик – папин подарок – и сделал зарубку на раме. Как Робинзон.
Хотя за мной никто не приплывет, не заберет меня на большую землю, но я буду надеяться. Как Робинзон.
– Пойдем радио слушать, – сказал Гришка. – Мама с Анькой уже точно в городе.
Я спрыгнул с подоконника на пол и пошел за братом в жилую, настраивать радио.
Гришка уже пододвинул табуретку к шкафу и снял магнитофон. Я принял его, поставил на стол и стер ладонью пыль.
Наш маленький черный кассетный магнитофон был инвалидом. Как-то он вступил в неравный бой с мамой и лишился антенны. Теперь, когда магнитофонный враг отбывал в город, мы делали калеке протез… из столовой вилки. Это я догадался! Это я такой умный! Мама считает, что даже слишком.
***
Куплен был магнитофон, конечно, для прослушивания песнопений. Мама поставила его на стол, а Гришка ткнул вилку в розетку.
– Нажимай сюда, – сказала мама Аньке.
Анька, стоя коленками на табурете и опершись на край стола локтями, протянула тонкий указательный палец