на що у’годно, аби ты очутилась в безопасности. Ясно? Якшо придётся сделать так, щоб меня купили, то со’глашуся.
– Может, и мне анкетку подать? – ухмыльнулась Саша.
– Не болтай ’глупостей!
– А вот возьму и запишу видеообращение. Вдруг кто-то заберёт нас отсюда. Вот вдруг? А?
Задав риторический вопрос, девушка потянулась на кухню.
– У тебя интернета нема, – мать пошла вслед за дочерью. – А дядя Серёжа на базу не пропустит.
– Ну-ну, не пустит.
чи__--сфык
Девушка раскрыла холодильник.
– Про’голодалась? Зараз разо’грею супа.
Мама извлекла алюминиевую кастрюлю, поставила её на плиту и зажгла тусклый огонь. Холодное пламя светилось обессиленно-голубым цветом.
– Опять два часа будет греться? – Саша вспомнила музыкальную композицию, звучавшую днём. – Странно. Раньше еда куда быстрее готовилась.
– О-о-ох, – мама тяжело вздохнула. – Ниче’го дивно’го нема. Просто у нас воруют тепло.
– Пофиг. Разве остаётся что-то ещё, кроме постоянного ожидания, – промолвила Саша и потащилась к себе.
В комнате старенький компьютер, выцветший диван и громоздкий бабушкин шкаф. Изнутри на окнах крест-накрест приклеена белая лента, а снаружи идёт дождь и гуляет вечерний ветер. Уличные фонари практически не горят.
Они проживали одни. Отец погиб на фронте. Дома девушка в основном читала книги, постигала иностранный язык и умирала от скуки. Много времени проводила в одиночестве. Выбиралась только в школу или редко к подругам. В магазин обычно ходили родители, но продуктов хватало не всегда.
– Разо’грелося, пойдём ужинать, – мать пригласила дочку за стол.
– Не прошло и трёх зим, – шепнула девушка и двинулась на кухню.
Саша молчаливо, но охотно хлебала картофельный суп, заедая квашеной капустой. Разговаривать особо не хотелось. Тишину нарушил свист:
у-и-и-И-И-И-И…
– Наконец-то, – сказала мама, убирая чайник с плиты. – Двадцать минут ушло. А вчера ведь за пятнадцать успел.
– Чайник долго закипает… Чайник долго не закипает… Всё то же самое… Какая разница… – меланхолично добавила Саша, покусывая бутерброд.
У матери не нашлось ответа. Она грустно взглянула на дочь, потом в окно, потом снова на дочь.
Взяв пульт, мама включила телевизор. Там местные новости. Репортёр на фоне пожарной машины сообщал про артиллерийский обстрел. Три человека погибли, десятки тяжело ранены.
«Могло быть и четыре, если бы не тот мужик, толкнувший меня», – мрачно думала Саша.
Мать переключила канал – показывали шахтёрский городок.
Переключила ещё раз – показывали поломанную страну.
Девушка тихо заметила:
– Столько про нас говорят, а сделать никто ничего не может.
– Цэ велика политика, а мы – малэньки люди, – телевизор выключился. – Никто не знает о нашем существовании.
– Но мы жители одной страны, – Саша бросила палец на жёлто-голубую карту, скрывающую облезлую часть