ели жизнь.
Вином холодным, упиваясь,
Забыв про глаз, застывших, синь,
Верховный Бог – судья, вершитель,
Устав смотреть на сонмы бед,
Стал самодержец и воитель,
Из мира сделав всем обед.
И завершилась цепь событий:
Уже молчат колокола.
И нет русалок, и наитий,
А души мелят жернова.
Молчит межзвездная пучина.
Ну, а вокруг лишь пустота,
не поможет здесь вакцина,
И не поможет суета.
Исчезло все, над бездной темной;
Летает божий дух во мгле.
И мир бескрайний и огромный,
Вновь зародится в пустоте.
И снова загудят народы,
И снова птицы полетят.
Поднимут волны славно воды,
И звезды в небе заискрят.
Все повторится, так по кругу:
Летит весь мир куда то в даль.
Рождаясь, снова умирая,
Несет и радость и печаль.
И после смерти возрождаясь,
Так вечен мир – круговорот,
И дух везде, переплавляясь,
Находит свой священный грот.
Очаг и близкие созданья —
Все это было под Луной.
В любви безумные признанья,
И встречи яркие с тобой…
***
За туманом морей и небес:
В предрассветной серебряной дымке.
Я узрел заколдованный лес,
Находясь в жизни каторжной ссылке.
В нем я видел чудесных зверей:
Лев крылатый и змей однорогий,
И дубы среди чистых полей,
И священный орел одинокий.
И в мерцании звезд за рекой
Я увидел далекие страны.
Океанов просторных прибой
Миражей разноцветных обманы.
Кто – то пел на свирели своей
Птицам, небу, созвездьям и людям.
Среди золота чистых полей,
Отдавая себя в руки судьям.
За туманом морей и небес,
В предрассветной серебряной дымке
Я узрел заколдованный лес,
Находясь в жизни каторжной ссылке…
ТРИ ТЫСЯЧИ ЛЕТ Я ПАДАЛ ВНИЗ
Три тысячи лет я падал вниз,
И птицей летал над священной горою,
И город просторный в развалинах был,
И плакало небо горячей слезою.
И черные тучи, седые леса,
А некто, прикрывшись плащом, забывался,
Гудели вокруг лишь святых голоса,
Покров всех небес предо мной закрывался.
Я шел по шипам, и терновый венец
Мне голову больно пронзал до сознанья.
Любил ли меня мой жестокий Отец?
Нужны ли кому – то святые признанья?
Я грешник святой перед миром,
И мир предо мной как святилище тайных молитв.
На сердце мишень, я стою перед тиром,
И жизнь предо мной состоит лишь из битв.
Три тысячи лет я к богам поднимался,
Молился и плакал, страдал, песни пел.
Всю вечность мой дух над собой возвышался,
И прах мирозданья вкушал он и ел.
Казалось