в глаза человека, а кажется, что разговариваешь с его душой.
– Это дельный совет, Лина. Теперь-то я уж точно определюсь с его отношением к себе, а там и решу, – обрадовалась Динка. – Ну, как там моя Лейла поживает?
– Неплохо. Задачи свои по ночам решает да Коран слушает. Как ты только Коран выносила?
– Нормально, он меня успокаивает. А по мне она скучает? – поинтересовалась девушка.
– Конечно. Я ей не нравлюсь. Не сошлись мы с ней характерами. Зайди к ней сейчас. Я как раз в библиотеку ухожу.
– Хорошо, – ответила Динка и побежала оказывать своей старшей подруге срочную моральную помощь.
Увидев Динку, Лейла обрадовалась и стала жаловаться на неуважительное отношение к себе со стороны Лины. Москвичка казалась ей какой-то отсталой от жизни. Египтянку раздражали предметы, привезенные ее соседкой из Москвы, и больше всего привычная для советского человека мочалка, такая продолговатая соломенного цвета с двумя тряпичными ручками, чтобы можно было удобно спину поскрести. Она почему-то висела у них прямо на вешалке рядом с дорогим черным пальто Лейлы. У Лейлы руки чесались выкинуть вон эту мочалку, но она не решалась. Все-таки Лина была такая же аспирантка, как и она. И жили они в комнате на равных.
Лейла брезгливо потыкала в мочалку пальцем.
– Видишь, Динка, как я теперь плохо живу. Даже на моем пальто висит уже какая-то гадость.
Вдруг лицо Лейлы просветлело, и она торжественно заявила гостье:
– Эх, Диди, поспешила ты со своим переездом. «Черный» теперь у нас почти не появляется, а по его унылой подружке видно, что их отношениям пришел конец. Так им и надо. Разрушили они нашу идиллию. Может, вернешься?
– Нет, Лейла. Ты уж прости, но мне с ним лучше не видеться. Кто знает, может, у них еще все наладится.
– Вряд ли. Я думаю, что он поступил так из-за обиды на тебя. Чтобы ты тоже почувствовала, как больно бывает, когда предают человека. Но это жестокий метод воспитания. Его поступок больше походит на месть.
Слухи о том, что многообещающая парочка рассталась, беспощадно ползли по общежитию. Брошенная Андреем пассия страдала, не зная, что предпринять. Динка жалела бедняжку, но помочь ей ничем не могла.
«Не надо было тебе ко мне бегать счастьем своим хвастаться. Тоже победительница нашлась, – сочувственно укоряла ее про себя наша героиня. – Вот теперь и будешь сидеть в той же шкуре, что и я. Ну, ничего, вдвоем веселее».
И все же вопрос, почему Андрей пренебрег такой красивой девушкой, не давал ей покоя.
«Мной-то понятно почему, не очень его прельщала. А эта ведь всем была хороша…. Или это она его бросила? Не все парням нас бросать, – гадала Динка. Думать плохо об Андрее ей не хотелось.
После скоропалительного расставания с несостоявшейся спутницей жизни Андрей притих, новых подруг не заводил и вел себя образцово.
«Ну вот, за ум взялся», – порадовалась за него Динка.
Но радость