всем ли. Правда, если верить его словам о «даре, меняющем людей», неоспорим тот факт, что МС практикует нечто подобное более чем с половиной своих гостей. Парадоксально, что – сколько я тут уже работаю – мне он ничего не говорил, кроме гадостей.
Печальная улыбка заиграла на губах Уильяма, а затем он стал невероятно серьезным:
– Что он тебе сказал?
– Это секрет.
Хельга выдержала строгий взгляд доктора. Диалог с МС она рассматривала как что-то личное, почти интимное и не собиралась раскрывать подробности посторонним. Поэтому она не могла через доктора Траумериха задать вопрос, ведь с появлением посредника конфиденциальность рассыплется пеплом.
Уильям не стал настаивать.
Рассуждая на тему «Истинный облик демона», Мантисс старалась не забывать, что все ее впечатления об МС складываются из детских воспоминаний. А они могут быть искаженными. Да что там, наверняка такими и являются. Но вопрос, заданный безжалостным проказником, четкой последовательностью знаков и звуков отпечатался в сознании Хельги. Она была уверена, что почти ответила на него, однако цепная реакция спровоцировала появление новых вопросов. Один из них она больше всего чаяла задать МС.
Хельга не сомневалась: Эдгар Мантисс не приходился ей отцом. По крайней мере, генетический анализ подтвердил опасения со стопроцентной вероятностью. Хельга все равно любила Эдгара как отца, ведь другого она не знала. Тем не менее этот другой существовал.
Глава 2
Хельге еще в детстве нравилось сбивать с толку людей, которые много умничали, но при этом не следили за логикой дискуссии и часто попадали в свои же ловушки. Чем старше она становилась, тем больше оттачивала мастерство ставить зазнаек на место. Кроме тех случаев, когда спорщиком оказывался совсем уж непроходимый болван, для которого любые доводы – что конституция мартышке. Бездейственно. Лучше сразу отступить и не тратить время на попытки потеснить гору.
Существовала еще одна категория людей, с которыми Хельга ненавидела вступать в полемику, даже если была на голову выше в приведении адекватных аргументов и применении уловок. К такой группе относились авторитеты. Им необязательно было становиться ораторами – за них в сей же час вступались последователи. А число неизбежно давит одиночку.
За примерами не надо ходить далеко: первой проигранной в нечестном бою битвой для юной Мантисс стало ярое противостояние любимице класса. Ту хвалили за успехи учителя, парни пускали слюни, как в дешевых романах, а преданные подруги возносили до статуса идеала. Девушка на самом деле была не промах: прекрасные внешние данные, куча внеклассных занятий, роль миротворца в школьных конфликтах. Хельга спокойно относилась к однокласснице, пока мнение «любимицы», чаще всего основанное лишь на эгоистичных желаниях, вдруг не стало непререкаемым.
Когда в старших классах отличницу назначили ответственной за выбор