с вибраторами в душе.
и легионы изнасилованных детей,
вот ваше будущее какое.
вы убиваете ежечасно себя,
молитесь за все былое.
и шепчут темные боги у мне,
что бы я остался, хотя бы на сто лет.
но добивает так мораль вся ваша,
а не заряженный с патроном пистолет.
Жирдяй.
гниющая жирная девица,
заталкивает блевотину обратно.
и не передать и часть паскудства,
как она ведет себя отвратно.
своим писклявым голоском,
соседям спать мешает.
и даже как то вечерком,
подрочить не забывает.
короче, тут картина маслом,
отвратность и все двести килограмм.
я бы не поверил, если бы сказали,
но это я увидел сам.
боюсь представить, что там ниже,
я верить начинаю в бога,
когда эта машина жира,
поднимает свою небритую ногу.
когда глаза ее смотрят на тебя,
ты вспоминаешь хамелеона,
и в кошмарах страшных,
не хочешь с ней оказаться дома.
про зубы я вообще молчу,
и бороду как у столетнего гнома.
я год ходил потом к врачу,
когда я с ней остался дома.
Лето.
мне нравиться, что это не со мной,
мне нравиться, что это сон.
и голос сверху отдает ритм,
и сердце как то в унисон.
мне нравиться, что скоро лето,
жара будет на студии и на квартирах.
под минуса, разговоры соседей,
асфальты плавятся от кед и ботинок.
убитые дома, дома в каматозе,
врачи со странным диагнозом кружат.
местные поднимают палец выше,
местные палят кому кто там нужен.
залипли на приставках и старом тв,
скитлс и фанта- средства от комы.
скоро в квартирах лето будет,
скоро убитые дома и очередная кома.
а я бы хотел прожить до осени,
дорога на столе как млечный путь.
я полетаю, пусть не Гагарин,
снова проснусь как ни будь.
дожить до осени после такого лета,
проснуться завтра музон на 4.20,
это лето будет скоро везде,
не стоит так тепло одеваться.
меня морозит как в жуткой Сибири,
от этой жары до сих пор в ахуе.
кстати, где то тут парашюты были,
не забыли много послать на хуй мы.
я наблюдал искореженные лица,
даю слово я тут не причем,
когда эти пассажиры в жизни-
пару раз ударили себя кирпичом.
скоро лето, что я все о грустном?
скоро мелких выпустят из школ,
скоро кого снова