же еще. Ему бы у себя в институте проводки паять да кнопки нажимать. Так нет же, в разведку поперся, космонавт, блин, долбанный!
– Почему космонавт?
– Он в Харьковском Авиационном Институте работал или как там в последние годы эта богадельня именовалась… Академия что ли? Аспирант даже вроде.
Меня как-то сразу резанули слова Нестерова. Больно резанули. Сперва представился этот молодой человек в белом лабораторном халате с карандашом за ухом, колдующий над каким-то совершенным летательным аппаратом. А затем на смену этой картинке пришла другая: растерзанный труп, валяющийся в коричневой полуистлевшей траве. А над трупом пирующий лев. Он уже затянул часть тела себе в глотку и сейчас только и ждет, когда она раскиснет и размякнет. Тогда-то тварь и заглотит человека полностью.
За последние четверть часа это было уже второе видение, в котором я пророчил Сергею страшную мучительную смерть. Может хватит?! Ведь некоторые утверждают, что наши мысли материальны. А я, все же не хочу для этого парня такой судьбы, даже не смотря на всю тяжесть его проступка. Пытаясь отделаться от засевшего в мозгу кошмара, я затряс головой, причем так резво, что все это заметили.
– Ты чего? – поинтересовался Микола.
– Пытаюсь переварить все сказанное вами, – сознался я.
– И как, получается? – подал голос Ковалев.
– Мало нас, – серьезно заметил я.
– В каком смысле? – не понял майор.
– Я говорю, людей мало на Земле осталось. И так легко их гробить это непозволительная роскошь.
– Ах, вот ты о чем! – хищно осклабился Нестеров. – Только видишь ли, решение уже принято. Оставлять Блюмера в лагере мы не имеем права.
– А что, если я его с собой заберу? – я внимательно обвел взглядом лица сидевших за столом людей. – Выкину где-нибудь под Троицком. Оттуда до Подольска километров двадцать. Должен дотопать.
– Я же объявил, что он завтра уйдет, – засомневался Крайчек.
– Посадите его на пару-тройку дней под арест, чтобы глаза не мозолил, – придумал я.
– А как же воспитательный момент? – не унимался Нестеров. – Прилюдное изгнание преступника это отменный урок для всех остальных.
– А ты, батенька, оказывается садист, – покачала головой Нина.
– Скорее инквизитор, – парировал милиционер. – Всю ересь на костер, причем с искренней верой в правоту своего поступка.
– Если уж так необходимо, посажу его в БТР связанного и с кляпом во рту, – то ли в шутку, то ли всерьез предложил я. – Пусть народ думает, что я Сергея на тот свет конвоирую. А вы по этому поводу храните гордое молчание.
Некоторое время все действительно молчали, словно репетировали. Единственное, что позволили себе отцы-основатели, так это обмен быстрыми многозначительными взглядами.
– Ну как, годится? – я решил подтолкнуть их к верному решению.
– Я за, – первой согласилась Нина.
– Мы тоже, – хором поддержали ее Горобец и Ковалев.
– А я не уверен… – начал