окружающий нас мир во мрак, и я напрягла зрение, чтобы разглядеть внутреннее устройство ведьминской крепости. Мы едва успели въехать на её территорию, как я каждой клеточкой ощутила знакомую и такую родную энергию зелёных растений. Лиственницы – они в самом деле окружали Ореон, только не снаружи, а изнутри, делая это место пригодным для жизни представителя моей расы. Выходит, Азариас не обманул, и я действительно смогу здесь жить и работать.
Наша повозка двигалась дальше, тихо покачиваясь на своих рессорах. И кроме деревьев, моему взгляду больше не за что было зацепиться. Низкие каменные постройки располагались в строго установленном порядке, на одинаковом расстоянии друг от друга, меж ними пролегали вымощенные плоским булыжником дорожки, ведущие в разных направлениях. Близ стен были строения немного повыше остальных, а в центре я рассмотрела странную каменную площадку, от которой исходили мощные потоки магической энергии, похоже, она была заворожена.
– Это тюрьма для пленных, – пояснил король ведьм, вновь будто прочитав мои мысли, – Но она почти всегда пустует.
– Почему? – робко спросила я.
Хоть он и разрешил задавать вопросы, мне всё ещё было неловко это делать. Однако любопытство с лёгкостью побеждало неловкость.
– Взять варлара живым – задача почти нереальная, – со злым раздражением ответил маг, – Эти дикари собственными руками готовы перерезать себе глотку, лишь бы только избежать плена.
От сказанного снова стало не по себе. Если эти создания способны запросто перерезать себе горло, то что же они могут сделать со своими врагами? От представленных картин стало жутко. Перед глазами непроизвольно всплыл образ мамы. Я очень хорошо помнила её. Особенно её добрую, красивую улыбку и звонкий смех…
Мы любили играть с ней в прятки. Она всегда делала вид, будто не знает, за каким из деревьев я притаилась. А потом я внезапно выскакивала, желая её напугать, и она с удовольствием подыгрывала мне, после чего мы крепко обнимались и заливались весёлым смехом…
Я не знала, как именно она умерла. Как её убили. От одной лишь мысли о том, как ей было больно и страшно, моё сердце разрывалось на части. Что сделал с ней этот неизвестный мне дикарь? Воображение снова стало рисовать ужасные картины, одну страшнее другой.
Мамочка…
Все моё существо заполнилось страхом, обидой и болью… В горле образовался вязкий ком, не давая сделать вздох…
Неожиданно поверх моей руки легла тяжёлая мужская ладонь, и я вздрогнула, подняв глаза на своего сурового спутника, о присутствии которого на время успела позабыть.
– Не бойся, Латива, – мягко и вместе с тем уверенно произнёс он, гипнотизируя своим изумрудным взглядом, – Я не допущу, чтобы с тобой произошло что-то плохое.
Секунду я не мигая смотрела на него, а затем вдруг ощутила самый настоящий прилив стыда. Этот мужчина – единственный, кто много лет борется против самых жестоких и беспощадных созданий природы, отдавая все свои силы