он женился по любви, он и представить себе не мог, что его любимая женщина будет ему домработницей. Он любил её и хотел себе подругу жизни. Подругу… гавёных дней его суровых.
Не тут то было. Как оказалось, для женщин гораздо привлекательнее другой склад мужчин. И дело даже не в том, что он не бил ее и не заставлял делать работу по дому, сейчас это уже становилось не модным. Дело было в том, что Ваня Собакин был добрым, ласковым и нежным. Он уважал женщин, был галантен. Всегда подавал руку и сам помог залезть себе на шею.
Постепенно привыкая, сначала к недовольной гримаске, потом к недовольному тону, Собакин за два года супружеской жизни пришел к тому, что уже привычно выслушивал ежедневные оскорбления и истерические крики.
В глубине души он понимал, что так не должно быть, но поделать с этим ничего не мог. Те остатки воли и духа, которые он приносил домой с работы, позволяли ему лишь приготовить себе еду и привести в порядок одежду.
Он поправил перед зеркалом в прихожей галстук, надел фуражку, вздохнул и молча вышел из квартиры.
Впереди были дежурные сутки.
***
Когда Ваня Собакин выходил из дома, Зубин уже был на работе. Он всегда приходил раньше всех. То была привычка, да и делать ему дома было нечего.
Одинокий мужик, разочаровавшийся в жизни и в людях. Дома на него постоянно нападала тоска. Он думал о гнилой системе, продажных ментах, думал о гнусных людях, которые заслуживают именно такую систему и таких ментов.
Все эти мысли грузом давили его мозг, и лишь уходя на работу, зарываясь кипой бесполезных бумаг, он забывался и мог играть свою привычную роль.
Его рабочий кабинет был как бы кабинетом в кабинете. За перегородкой работали его непосредственные подчиненные Евгений Семёнов и Иван Собакин. Еще было слишком рано, но Зубин услышал, как кто-то вошел.
Он встал и прошёл в кабинет. Это был Семенов.
– Здравья желаю, товарищ майор, – поздоровался Женя.
– Почему так рано? – спросил Зубин.
– С женой поссорился, товарищ майор.
Это было типично для мента, поссориться так, что уйти из дому, поэтому Зубин не стал больше задавать никаких вопросов и вернулся к себе.
На столе зазвонил телефон внутренней связи. Майор поднял трубку.
– Зубин, – ответил он.
– Зайди ко мне, – без предисловий прохрипел голос начальника городской милиции и положил трубку.
Это тоже было непривычно рано, однако, он понимал в чём причина вызова и не удивился.
Зубин вышел из кабинета, прошел по тусклому коридору, пропитанному запахами гуталина, пота и носков, завернул в конце коридора на лестницу и поднялся на пятый этаж.
Без стука открыл дверь с надписью приёмная. Очередной генеральской подстилки ещё не было, поэтому он прошел через пустую секретарскую обитель, два раза стукнул костяшками пальцев по двери с надписью начальник УВД и открыв дверь рявкнул.
– Разрешите войти, товарищ генерал-майор!
Рылов угрюмо сидел во главе огромного стола, подперев сцепленными пальцами