тут он позвонил и что-то такое забормотал в трубку перепуганным голосом.
Я поняла, что дело плохо, и, сделав лицо как у товарища Огурцова из кинокартины «Карнавальная ночь», улыбаясь улыбкой типа «гы-ы-ы», подвиливая задом, извиняясь и кланяясь – люди-то ждут! – выскочила в коридор.
В трубке все это время продолжалось бормотание, а на заднем плане какие-то вопли, не слишком отчетливые, но такие… настойчивые.
– Что случилось?! Ты где?!
– Я в кассе, – сказал он растерянно.
Я думала, его забрали в милицию.
– Я хотел поменять билет. А они говорят, этот тариф поменять никак нельзя, и вообще нужно ехать в кассу, где его покупали, а шут знает, где его покупали, потому что я же сам не покупал, а они говорят…
Тесня его голос в телефонной трубке, раздраженное женское контральто неслось мне в ухо без пауз и запятых.
– …А я вам повторяю – езжайте туда, где куплено, а у нас система этот тариф не грузит и вообще до закрытия полчаса мне кассу сдавать а билеты надо сразу проверять а то накупят а потом сдают а вы знаете как это нам неудобно когда сдают…
Я не выношу хамства – покажите мне хоть одного человека, который бы любил, когда хамят, ну вот и я не исключение!.. Но здесь есть некоторый нюанс.
Конечно, я огорчаюсь, когда хамят мне, и меня это задевает. И потом, как все нормальные люди, я придумываю «достойные ответы», которые в нужную минуту, конечно же, не пришли мне в голову, но когда хамят ему, я готова… убить.
Как говорила Софико Чиаурели, «хорошо бы подкараулить в темном переулке и треснуть кирпичом по голове!»
Он не умеет защищаться, по крайней мере, в этом смысле!.. Он нормальный мужик и базарить с женщиной просто не может. Да еще на повышенных тонах! Да еще без пауз и запятых! Он сразу теряется, краснеет, начинает бормотать извинения – ну его мама с папой так воспитали. Ошиблись, видимо. Нужно было как-то по-другому воспитывать.
– …И что мне тут с вами до самого закрытия сидеть вы что не видите здесь написано е эф джи восемьдесят восемь дробь сорок а должно быть написано пи ку це сто двадцать один тире восемнадцать есть у вас глаза или нет…
– Скажи ей, чтобы она замолчала, – сквозь зубы процедила я.
– Я прошу прощения, – сказал он мимо трубки, – мне плохо слышно. Одну минуточку, пожалуйста.
Она не замолчала, конечно, но он, видимо, куда-то выскочил.
– И вот так уже полчаса, представляешь?!
– Какого лешего ты там стоишь и все это слушаешь?! Далась она тебе! Дойди до соседней кассы и купи другой билет!
– Да жалко же! – Он вдруг засмеялся. – Этот пропадет, а за него казенные деньги плачены!
– Ничего не жалко! – Из ноздрей у меня густо валил пар, а копытом я рыла землю. Красного тумана перед глазами еще не было, но вот-вот.
– Да и вообще я тебе не за этим позвонил!
– Уезжай оттуда немедленно – слышишь?! Это издевательство просто какое-то, а ты почему-то терпишь!
– У