части мужчин, конечно. То есть бабам впервые за долгое время пришлось оторваться от своих обожаемых огородов, и спуститься на поверхность, чтобы найти воды и набрать дров. С охотой решили пока повременить – стоило старосте заикнуться о том, чтобы отправить детей постарше на промысел, визг поднялся такой, что мужчине тут же пришлось идти на попятную. Как же, диточек на поверхность хотят отправить, да без сопровождения взрослых! Это ж преступление, так обращаться с «будущим всего поселка»! То, что десятилетки уже вполне могут приносить ощутимую пользу осиротевшему поселку вместо того, чтобы даром проедать запасы, никому из дам в голову даже не приходило. Так что молодняк как всегда в последнее время оставили на носителе. «А, правильно, чего торопиться?» – мысленно хмыкнул Трофим. – «Голодать начнут – сами охотиться побегут, да и про то, что детки еще маленькие мгновенно забудут. Плавали, знаем». Судя по лицу Алексея, примерно те же мысли посетили и его, но вслух их высказать он не решился. Вообще выражение «За что мне все это?», прочно поселилось на лице старосты с тех пор, как пропали добытчики, и теперь оно плавно переходило в «Нахрена мне это надо?». Трофиму Алексея было не жалко. Во-первых, мужчина злился, что староста настоял на том, чтобы отправить Лисицу на поиски, во-вторых, сам виноват. Нечего было носиться с бабами как с писаной торбой – хорошее отношение женское население поселка закономерно восприняло как слабость, и с тех пор как Алексей стал старостой, прочно обосновалось у него на шее. А заодно и на шеях сильной половины селения. Мысленно плюнув, Трофим вернулся к починке насоса, перестав обращать внимание на происходящее, тем более что суета вскоре вроде бы улеглась. За вечер поселкового механика никто так и не побеспокоил, что Трофима полностью устраивало, хотя и было несколько необычно.
Зато утром было такое, что игнорировать стало уже просто невозможно. В поселке начался стихийный митинг. Жители так раскричались, что Трофим, было, решил, что произошла какая-нибудь очередная катастрофа. Выскочив на свободное пространство между пятым и шестым кольцами, мужчина увидел странную картину: все женское население поселка собралось вокруг какого-то незнакомого мужика, с вдохновенным видом вещавшего какую-то чушь. Слушали его с не меньшим интересом, чем он говорил.
– Кара! – кричал мужчина, вытаращив глаза и брызгая слюнями. – Божья кара постигла человечество за грехи наши и за то, что забыли заповеди божьи! Погрязли во грехе и блуде! Закрылись от бога в каменных домах и железных машинах. Но бог милостив и милосерден, он дал нам еще один шанс. Как после великого потопа остался Ной со своими домочадцами, так и теперь остались мы, дабы возродить человечество! И только от нас зависит, придем ли мы к царству божию на земле, или будем уничтожены окончательно! Только праведной жизнью и скрупулезным следованием заповедям сможем мы заслужить прощение! – выглядел проповедник странно. Невысокий, средних лет, с куцей бороденкой, одетый в какое-то рубище, да еще со здоровенным