как будто нас связывали невидимые путы.
– Люблю тебя я, глупый… – выдохнула ему в губы. – И ты люби меня, Герман.
Нетерпеливо рыкнув, он принялся меня раздевать, не забывая дарить ласки. Но этого уже было мало. Я хотела, хотела… сама не знаю чего. Хотела больше прикасаться к нему, сильнее чувствовать Германа. Быть ближе. О да, я хотела чувствовать острее, и одежда мешала.
И в какой-то момент перехватила инициативу. Нет, я ее нагло отобрала, толкнув охотника на спину и смело оседлав его бедра.
Ярко-белая луна бесстыже заглядывала в окно, заливая комнату серебристым светом, и я могла хорошо рассмотреть замершего мужчину. Он ждал. Он затаился. И почти не дышал. Прирожденный охотник боялся спугнуть добычу? Наивный! Меня от него не оторвет ни одна сила мира. И это он – моя добыча.
Наклонившись, поцеловала в ямочку на подбородке, шаловливо прикусила кожу в изгибе шеи. Затем нежно провела подушечкой большого пальца по мужским губам, сейчас мягким и податливым, а еще минуты назад – жадным и ненасытным. Медленно очертила густые, жестковатые брови цвета смолы. Не оставила без внимания и крупный нос с горбинкой, оставшейся после перелома. По очереди поцеловав скулы, проложила цепочку легких поцелуев к уголку его рта.
– Ника, мучительница моя, – простонал он, будто испытывая сильную боль.
Его руки, лежавшие вдоль тела, обхватили мои ягодицы. Сжав на секунду, слегка пододвинули меня выше, и я ощутила, насколько Герман напряжен. Джинсы ему мешали, однозначно… Но сначала оголим верх.
Наклонившись и почти касаясь губами его губ, прерывисто попросила:
– Помоги снять с тебя футболку.
Он выполнил просьбу в то же мгновение. И как при этом играли его мускулы! Демон! Почему я раньше не обращала внимания, как он великолепно сложен?.. Защитные охотничьи татуировки призывно темнели на коже, и я не стала противиться желанию: пальцами и языком очерчивала каждый завиток и спираль, не пропуская ни одну руну. Целовала на предплечьях, плечах… На груди и животе.
Кожа моего мужчины пахла солнцем, сандалом, немного мылом и чем-то незнакомым, но таким притягательным и пьянящим. Таким, что хотелось упиться этим ароматом.
Когда мои губы добрались до его пресса, и принялись целовать кубики, Герман выдохнул сквозь зубы – получилось, как шипенье, и я с трудом удержалась от смешка.
Сейчас попрошу перевернуться на живот, чтобы обследовать тату на спине… Но сперва сдерну с него джинсы – ткань раздражала ставшую чувствительной кожу на моих бедрах.
Увы, Герман решил по-другому. В какой-то миг мы поменялись ролями: я оказалась на кровати, он, упираясь локтями, навис сверху.
– Мой черед, Ника, – сообщил он довольно и прикусил мочку моего уха. Словно электрические разряды побежали по моей коже, и я не сдержала стон.
Прикосновения и поцелуи любимого лишили самообладания, заставив забыть о приличиях, вырвали из реальности.
Герман был щедр на ласки, но не на слова. А я так хотела слышать его низкий голос, от которого по спине разбегались мурашки. Хотела слышать вновь и вновь, что я самая желанная