никаких событий до самой ночи не происходило.
Мы легли спать как обычно, и сначала я крепко заснул, ибо не жаловался в те годы на бессонницу, будучи мужчиной в самом соку жизни. Это теперь, уйдя на пенсию, я провожу ночи без сна и в тревогах.
Ночью мне слышались всевозможные стуки и перезвон, более того, мне снилось, а может, мерещилось сквозь дремоту, как звезды говорят друг с другом, передавая зашифрованные сообщения.
Я проснулся утром ровно в семь тридцать от шума.
Обычно именно в это время начинают работу жестянщики этажом ниже, но так как была суббота, то шума не должно было быть. Что меня и разбудило. То есть мой организм не ждал шума, но шум был, хотя другого типа, нежели обычно.
Шум доносился из-за стены, от соседей, в нем можно было различить человеческие крики различного тембра, удары, звон посуды. – Мы с женой вскочили. В окно лилось утреннее солнце, разноголосо верещали и свиристели птички, на деревьях распускались листочки, и среди этих приятных сердцу звуков и пения резким диссонансом выделялись крики от соседей.
– Семен, – сказала Нианила, – мы должны спешить на помощь.
– Ты полагаешь, что наша помощь нужна? – спросил я.
– Они кричат трагическими голосами, – сказала моя жена. – Может быть, случилось… Нет, я не могу произнести!
– Случилось несчастье с ребеночком?
– Замолчи! Немедленно замолчи!
Кое-как накинув халаты, мы побежали на лестничную площадку, затем, улучив паузу в криках и грохоте, позвонили в дверь.
Нам долго не открывали.
Наконец я стал звонить настойчиво, не отнимая пальца от звонка, и через минуту дверь дрогнула и приоткрылась на узкую щель.
В щели я угадал профиль Коли Стадницкого.
– Коля, – сказал я, – доброе утро. Скажи, что произошло?
– Ничего не произошло! – резко ответил молодой человек.
И захлопнул дверь.
Мы остались на лестнице.
– Если мы сейчас не зайдем в какую-нибудь квартиру, – сказала Нианила, – то мы обязательно простудимся.
– Тогда лучше идти к нам, – предложил я. – Хоть мне и грустно сознавать, что появление ребенка ведет к конфликтам в семье Стадницких, я не чувствую себя вправе делать им замечания.
Мы двинулись было к нашей двери, но тут дверь к соседям снова приоткрылась и Стадницкий сказал нам вслед:
– И вообще вас это не касается! Не смейте совать нос в нашу личную жизнь!
– Мы и не суем, – с достоинством ответила Нианила, и мы ушли к себе.
Но недолго мы оставались одни.
Мы не успели запереть дверь, как услышали легкие шаги Клавы.
Она ворвалась следом за нами в нашу квартиру и шепотом закричала:
– Спасите меня! Он весь пошел в свою мамашу!
– Неужели он хочет отравить вас? – спросила Нианила.
– Хуже!
– Он поднял руку на ребенка?
– Ах, я сама не знаю, что говорю, – откликнулась Клава.
Тут же в дверь втиснулся Коля.
– Возвращайся домой, продажная развратная