салон, да запах духов Анны Сергеевны не давал Михаилу расслабиться. Его правая рука еще хранила ощущение округлой мягкой тяжести, голова помимо воли слегка поворачивалась влево, и взгляд тормозил на колене, выглядывающем из-под юбки. Куда-то ты едешь, Майкл? Чую – куда-то не туда. Хоть бери да выскакивай.
Перед дверью квартиры Анна Сергеевна достала из сумки ключи, открыла замок и пропустила Михаила вперед.
– Заходите, Миша, сюда. Присаживайтесь. Посмотрите телевизор пока, я скоро.
Михаил уселся на кожаный диван болотного цвета, взял пульт, нашел MTV и откинулся на спинку. Где-то засвистел чайник, и минут через десять в комнату вошла Анна Сергеевна с подносом в руках и поставила его на столик у дивана. Михаил открыл рот, собираясь что-то сказать, но ничего не сказал и забыл закрыть рот. На подносе стоял немецкий чайный сервиз, на Анне Сергеевне было надето красное велюровое платье, оставившее открытыми все плечи и большую часть груди: оно слегка не доходило до колен, слева его рассекал разрез до основания бедра – в нем была видна ажурная резинка черных чулок, с тыльной стороны на них был рисунок шнуровки, заканчивались они черными лаковыми туфлями на шпильке.
– Вы в театр собираетесь? – наконец выдавил он из себя.
– Нет, просто я купила новое платье, а надеть некуда – никто еще не видел. Вы первый. Как оно Вам? Можно носить?
– Оно просто аху… ахре… абалденное! Вы в нем как королева.
– Спасибо, Миша, – Анна Сергеевна села на диван рядом с Михаилом, положила левую ногу на правую – платье разошлось разрезанным арбузом и вонзило в Михаила колено в черном шелке чулка, – женщине нужно это слышать. И Белке Вашей нужно. Вы ей часто комплименты говорите?
– Нууу… не знаю. Говорю.
– Когда последний раз говорили?
– Последний? Говорил… не помню.
– Вот видите. А ей это нужно каждый день. Как воздух.
– Я ей сладости покупаю. Каждый день.
– И молодец. Но это нужно ей больше, чем шоколад, – Анна Сергеевна привстала, наклонилась так, что грудь обнажилась почти вся, и налила чай в чашки, – Вам сколько сахару?
– Три. Нет, две. Давайте одну.
– Пробуйте. Это мой микс.
Михаил поднес чашку к носу – цейлонский аромат проник в ноздри, за ним шел запах мяты и чего-то еще. Он попробовал чай, рука дрожала, и, опасаясь за фарфор, он поставил чашку.
– Замечательно вкусный чай. Дадите рецепт Вашего микса?
– Нет, Миша. Может быть, Вам когда-нибудь захочется еще попробовать – придете ко мне. Придете?
– Не знаю, Анна Сергеевна. Странно все это как-то.
– Что странно?
– Ну вот это – как мы с Вами сидим тут.
– Ну сидим, чай пьем. Разговариваем. Беседуем. О книгах давайте поговорим. Или о кино. Вы читаете что-нибудь?
– Читаю.
– А кого?
– Вот Пелевин новый вышел – уже начал.
– А чем Вас привлекает Пелевин?
– Своим субъективным идеализмом: у него везде – какой мир ты себе нарисуешь, в таком и будешь жить.
– Так Вы немножко учились, я смотрю.
– Да, три года, на историческом.
– Вас