Константин Мальцев

Беллетрист-криминалист. Роман о писателе Александре Шкляревском


Скачать книгу

фыркнул.

      – Пустяковое же дело! Не в Сибирь же вас за пятикопеечное преступление!

      Малышев покачал головой, отчего на лысине его проявлялись блики.

      – Не наказания я боюсь, а общественного порицания. Всю жизнь я служил беспорочно царю и Отечеству, без единого нарекания от начальства, а теперь что получится? Малышев – вор? Стыд-то какой, прости Господи!

      – Сочувствую вам и вашему положению. Но почему вы ко мне с этим обратились? Чем я-то могу помочь?

      Он посмотрел по сторонам, убедился, что никто не слышит (мой стол располагался в небольшом закутке за стоящим поперек канцелярии шкапом), и заговорщицки прошептал:

      – Прослышал я, что протокол о дознании сейчас у вас…

      – Что-то не припомню ничего ни о каких полоскательных чашках.

      – А вы в не разобранных еще бумагах поищите-с, будьте так любезны.

      И правда, бумаг на столе у меня было навалено порядочно, – а точнее: беспорядочно, – до многих руки еще не дошли. Из уважения к старому служаке я порылся в них.

      – Ах да! Вот-с. – Я выудил из кипы один документ. – Мне поручено сие дознание отослать по принадлежности.

      – Это в суд?

      – Да-с.

      Малышев снова огляделся по сторонам и произнес еще более негромким шепотом:

      – А нельзя ли сие дознание… истребить?

      Я удивился и даже загородил локтем бумагу.

      – Это как же?

      – А вот так! Вы поймите, если дойдет до разбирательства, это такой удар будет по моей репутации. Я не переживу этого, я уже старый, сердце не выдержит такого позора. И все из-за полоскательницы! Допустимо ли, чтобы человек из-за несчастной полоскательницы погибал?

      – Это, разумеется, недопустимо, – согласился я. – Но как же истребить? Я не могу. Это преступление должности. За это и меня самого под суд.

      – Да никто же и не узнает! Не губите, господин писарь!

      – Нет, никак не могу-с!

      – Если угодно, я готов оплатить эту маленькую услугу; для вас она маленькая, а для меня – вопрос жизни и смерти; так что я готов.

      «Так вот оно! Взятка!» – промелькнуло у меня в голове. Все слова застряли в горле, и я только смог повторить:

      – Не могу!

      – Но почему? – настаивал Малышев.

      – Совесть. – Я с трудом проглотил слюну. – Не могу пойти против совести.

      – Против совести? Да разве сделать доброе дело за небольшое вознаграждение – разве это против совести? Не спасти старика – вот это против совести.

      Это был весомый довод.

      – Ну, допустим… Сколько?

      – Двумя рублями располагаю. Не обессудьте: хотя я и сказал, что пенсия у меня хорошая, но не шибко.

      Два рубля! При моем жаловании это был еще более внушительный довод. Я вздохнул и согласился.

      – Давайте.

      Обмен произошел в мгновение ока: я Малышеву – дознание, он мне – деньги. Тут же он разорвал бумагу на мелкие кусочки, поклонился и, премного довольный,