надо с тобой встретиться», – и заревела. Вот ведь выдалось утречко...
Он фыркал и плескался. Чистил зубы, брился, потом споласкивал с себя пену и снова фыркал. В желудке перестало все трепетать и переворачиваться, пропала горечь, и голова прояснилась. Только вот мысли о Верещагиной не хотели покидать. Связался же на свою голову!
И чего она так рано?! Обычно все происходило совсем не так. Она звонила дня за два. Оговаривала час, место и то, как он должен быть одет. Оговаривала все сухим и казенным, как скрип снега под ногами, голосом. А сегодня... А сегодня сразу же потребовала встречи, и опять же эти слезы.
А может, она влюбилась?! Степан едва не присел от подобных мыслей, посетивших его так некстати. А что?! Разве такое невозможно? Вполне. Тем более что в последний раз он снова целовал ее, но теперь уже по заказу.
Вероника с Санечкой окончательно распоясались и принялись лапать друг друга прямо в музее. Тогда и Татьяна потребовала ее поцеловать. Он и поцеловал. Что ему? Убудет, что ли? Поцеловал и посмотрел потом ей прямо в глаза с усмешкой. Он знал, что это срабатывает беспроигрышно. Надо же, не сработало. Татьяна не зарделась от смущения, не попыталась отвести взгляд и не понесла вздор, какой обычно несут его девчонки без принципов. Она вытаращилась на него изумленно и вдруг спросила:
– А что это такое ты сейчас делал своим языком?!
– ??? – Он даже не нашелся, что ответить.
– Вот так? – И она вытащила кончик своего розового, будто зефир, язычка и поводила им из стороны в сторону. – Это так принято, что ли? Это какой-то не такой поцелуй, который я знаю!
– Не понравилось? – буркнул он недовольно, все всегда с ней было не так.
– Не знаю, я об этом не думала, просто стало интересно: так разве бывает? Разве так правильно?
С ней еще и не такое может быть, думал теперь Степан, в бешенстве растираясь полотенцем. Звонит вон чуть свет, плачет, а ты думай, что хочешь. Не нужно, наверное, было трубку бросать. Нужно было выслушать хотя бы. Может, и правда влюбилась и мучается теперь.
Он обмотал бедра полотенцем и босиком пошел прямо на кухню.
Где-то там среди пакетиков со специями Ираида Васильевна хранила листок бумаги с номером телефона Верещагиной. Он его принципиально не желал знать. А вот Ираида Васильевна, однажды увидев их вместе, возжелала иметь ее номер. Он уважил. Теперь вот надо было этот самый листок отыскать.
Степан вывалил на стол из большой жестяной коробки все имеющиеся там мешочки и пакетики и принялся рыться в огромной пахучей куче, то и дело почесывая нос и изо всех сил борясь с чиханием.
Звонок в дверь настиг его в тот самый момент, когда он уже набирал номер Верещагиной.
– Да что за черт?! – вспылил Степан, бросая трубку обратно на аппарат и нашаривая взглядом часы. – Что сегодня с утра всем от меня нужно?!
Кирюха прийти не мог – это однозначно. У того похмелье протекало еще более мучительно, и без трехлитровой банки с рассолом дело не обходилось. К тому же из бара он прямиком направился к Нюсе, а это могло значить...
– Все,