с правой рукой. Однако Мила не стала менять ручки, и правая рука упала на коврик. Милу просто устраивал первоначальный выбор и она крепко держала жирафа. Тогда я задалась вопросом: почему так? Я легла на коврик и вытянула руки к воображаемому жирафу. Если Вы не собираетесь вставать – очень неудобно лежать с двумя вытянутыми вверх руками. Две руки нужны лишь для того, чтобы схватить сверху опору и встать. Но Мила вставать не собиралась, ее тело еще не было готово для этого. Ей было комфортно лежать и трепать рукой жирафа. А какой рукой – не имеет значения. Той, в которую вложили. Думаю, что я нашла ответ на вопрос: откуда возникает предпочтение одной руки другой? Не мы ли его навязываем? Позднее я нашла подтверждение своей версии: доктор Абрам Блау опубликовал книгу «Господствующая рука», в которой он доказывает, что предпочтение, отдаваемое правой или левой руке, – не врожденное свойство, а приобретенная привычка.
Те же 2 месяца: Мила пьет водичку из ложки. И опять у меня возникает вопрос: не мы ли сами придумываем и определяем возрастную готовность ребенка к выполнению какой-либо функции? Ведь Мила все делала достаточно успешно: пила из ложечки, а через месяц успешно начала пить из чашки.
На мои попытки «пись-пись» Мила не реагирует… Своего сына я начала приучать к «пись-пись» с двух месяцев, и он сразу стал реагировать, что впоследствии обернулось лишними проблемами. Как-то мы гуляли, и сын стал кричать и требовать процедуры под названием «пись-пись», но я не могла этого сделать, потому что было холодное время года. Я уговаривала его, призывая «пись-письнуть» в подгузник, но он продолжал бунтовать до дома, пока я не раздела его и не подержала над тазиком. Он выдохнул с облегчением и пустил великолепную струю!
Еще на своих детях я заметила, что ребенок, который находится на грудном вскармливании, требует кормления, лишь только стоит присесть к столу, чтобы поесть. Мне было легко это заметить, так как я кормила сразу двух детей: свою дочь и племянницу. Племянница была более требовательна. Она адресно, обращаясь ко мне и глядя мне в лицо, начинала кричать, лить слезы и проситься на руки, лишь только мы с сестрой садились за стол. На свою мать она не обращала никакого внимания.
В присутствии Ольги Мила вела себя аналогично. Но это было очень редко, так как Ольга буквально сбегала из дома, едва я переступала порог дома. И тогда Мила стала требовать внимания к себе, как только я садилась поесть или попить чай. Я думаю, что младенцы прежде всего начинают копировать нашу мимику, а все остальные копии появляются позже. Но копирование не происходит слепо, нужны некоторые действия как обоснование мимических изменений лица. Специалисты утверждают, что удовольствие от приема пищи сродни оргиастическому, переходящему в экстаз. Сильно, да? Понятно, что все это отражается на нашем лице. Дети как-то считывают причинно-следственную связь и плачут, требуя грудь или бутылочку, чтобы и у них была причина этого удовольствия. Это называется комплексом Бога: сейчас заплачу, и мне все будет. Мы с Ольгой смеялись: «Мила за любой тус,