на меня врага. Почему мне не больно? Я видела эти острые зубы, они могут располосовать мое тело в один миг. Передо мной катается глухо рычащий клубок, черная мохнатая шерсть перемешалась со змеиными кольцами. Ангус, он жив! От облегчения я готова расплакаться. Чем ему помочь? Но от меня каких-то действий уже не требуется, клубок замирает, распадается на неподвижное изломанное волчье тело и змея, упруго свернувшегося в несколько колец. Рептилия молниеносным движением скользит в гостиную, ныряет в погреб. Рык захлебывается. Тишина. Теперь это точно тишина, не гнетущая, напряженная, а спокойствие завершенной битвы.
– Это пос-с-следний, детка, не бойс-с-ся, – шипит мой защитник, вползая в спальню, а я закрываю лицо руками и плачу. Я могла умереть. Действительно могла сейчас погибнуть. Осознаю этот факт неумолимо четко. До настоящего момента все эти чудеса воспринимались немного забавной игрой. Говорящие кролики, лабиринты, ворчливые домовые – это все пугало, но веяло детской сказкой в современной обработке. А вот теперь понимаю, что история, в которую я вляпалась, – самая настоящая сказка, где полно грязи, крови и смертей, где мачеха Белоснежки танцует в раскаленных железных башмаках, пока не падает, испустив дух, где принц насилует Спящую Красавицу в лесной сторожке, а она беременеет, так и не проснувшись, где боги-звери в различных обличьях убивают и совокупляются с людьми, не заботясь о чувствах последних.
– Тише, детка, ну что ты, все уже закончилось. Он тебя не достал? – такой заботливый, ласковый голос над ухом, что слезы помимо воли текут сильнее. Прижимаюсь к твердому, надежному плечу, вцепляюсь пальцами в ткань рубашки, когда-то белоснежной, а сейчас вызывающе кровавой. Демон опять поменял обличье. Но сейчас для меня это неважно. Мир, из последних сил державшийся на тонкой нитке логики, рухнул мне на голову, погребая под собой здравый смысл. Меня чуть не съели! Я жива только чудом, и у этого чуда глаза цвета пылающего огня – желто-красные.
– Я в порядке. А ты? Ты ранен? – Теперь кровь и на моих руках тоже, рубашка Ангуса мокрая – хоть выжимай.
– Нет… не совсем, это не моя кровь… По большей части. – Двенадцатый обнимает меня, гладит по вздрагивающим плечам. Глубоко вздыхаю, стараюсь совладать со слезами, демон же дышит часто, прерывисто. Он пострадал, в отличие от меня!
– Ты же ранен, покажи. Тебе нужно в больницу. Обработать, зашить. Вызвать скорую? – тараторю, уже сама понимая, какой бред несу. Демона в больницу?
– Плохого защитника ты выбрала, детка. – Ангус горько усмехается, вставая и стягивая окровавленную рубашку с плеч, обнажая глубокие борозды от когтей на груди и следы от зубов на предплечьях. Он осматривает свои раны, а я на секунду зажмуриваюсь, потому что даже смотреть страшно и больно.
– Ангус. – У меня перехватывает дыхание.
– Жив буду, мы, демоны, очень живучие твари.
– Что я могу для тебя сделать?
Двенадцатый выглядит удивленным моим вопросом,