блаженством взор на кузнеца. – Откуда он у тебя?
– Мальчишка, – помимо своей воли зачастил Фомх. – Приблудный. Лет девять ныне. Или чуть больше, или чуть меньше. Попросился в кузню года два назад. Мимо проходил… От голода падал. Зимой… Замерз бедолага. Родители погибли вроде, потом старик какой-то. Дед или кто – тоже погиб или умер. Мальчишка стал сиротой. Ну я и взял. Малыш же. Он еще говорил, что отец его кузнецом был. Да, может кое-что. Но все одно – малец еще. Меч себе выковать хотел. Говорил, что секрет знает. Какой там секрет? Ну, железо какое-то от утопших телег из топи тянул, чугунки перекаленные выискивал, больше года в кузне возился, а все одно – кроме ржавой полосы ничего не выковал. И то ведь, дитя. Но молотом ловко орудует. Хотя, что тот молот? Так, молоток. А нож при нем был, выходит. Я его один раз и развернул только. Не так давно. Тайком, мало ли, а то очень малец волновался, втолковывал мне, что нельзя отцовский нож разворачивать, о каких-то демонах твердил, но какие там демоны? Тысяча золотых, и никаких демонов. И забудем мы об этом ноже. Что он нам? Мы люди простые…
– Имя? – спросила женщина.
– Мое что ли? Или его? Тисом его зовут, – тряхнул головой, чтобы смахнуть со лба пот, Фомх, руки отчего-то не слушались кузнеца, – да его тут все знают. Шустрый малец. Отзывчивый. Только не смеется никогда. Да и в кости узковат.
– Не увидел его в кузнице, – раздался сухой голос. – Но это и хорошо. Если может закрываться, значит, все получилось. И он ведь сам по себе почти так же ценен как и нож, Алаин.
– Никто из нас не стоит и тысячной доли этого ножа, – выдохнула женщина.
– Из вас, – засмеялся голос. – Но Тис – это обманка. Другое у него имя.
– Да какое другое? – не понял Фомх. – Тис он. И кто это говорит?
– Закрой рот, – обожгла взглядом Фомха женщина и снова повернулась в пустоту. – А если убежал? Может, послать Гирека и Дурупа по свежему следу?
– Не спеши, – ответил голос. – Забудь о своих обидах. Хотя бы на время. Теперь главное – ничего не напортить. Хватит уже… портить. Теперь с ним нужно нежно. Какой бы меч он ни выковал, он уже воин. А может, и больше, чем воин. Он и так нам слишком дорого обошелся.
– Теперь я от него не отстану, – втянула воздух через стиснутые зубы Алаин. – Если бы я знала раньше… Ведь Глик увел Мэтт больше десяти лет назад. Интересно, догадывался ли, что она понесла? Уж не знаю, чем она его околдовала. Мы их искали шесть с половиной лет. Когда они погибли, ребенка с ними не было. Я вообще не была уверена, что он появлялся на свет. Файп был с нами! Он ничего не почувствовал!
– Только это тебя и извиняет. Взяла бы их живыми, и ребенок бы никуда не делся.
– Не удалось, – скривила губы женщина. – Мы и так потеряли многих в той схватке.
– Многих? – стал почти беззвучным голос. – А не всех ли? Лучших воинов!
– Я и сама была ранена, – побледнела женщина. – И никогда не забуду погибших, даже если мстить придется отпрыску Глика и Мэтт. Но Мэтт была едва ли ни лучшей в Ардане!
– Лучше тебя? – добавил ехидства в тон