Жалость и Вредность – выступали единым фронтом, что бывало крайне редко.
«Все действительно будет! – хором уговаривали они меня. – Надо только определить для себя раз и навсегда, что тебе нужно в этой жизни, и разобраться наконец, кто ты есть на этом свете…»
«Господи, как я устала! Как надоело все… – бурчала я им в ответ. – Надо-е-ло… Надо-е-хать… Уехать, что ли, куда-нибудь подальше? На Луну бы хорошо, да, говорят, там еще труднее, чем у нас тут, дышится… В деревню к тетке? В глушь, в Саратов? Эх, давно пора, только нет у меня никого нигде, сижу всю жизнь в своем городе, как лягушка в болоте, и квакаю направо-налево… Хотя… Бывают еще и лягушки-путешественницы, кажется?»
Я подошла к зеркалу, вглядываясь в запотевшую поверхность, словно в недосягаемую линию горизонта, туда, где края далекие, теплые, заморские… Но сквозь покрытое мелкими капельками воды зазеркалье было проблематично разглядеть как дальние сказочные страны, так и ответы на мучившие меня в последнее время вопросы. А пора бы, пора бы уже определиться, во имя какой такой благой цели и на какие такие муки я готова пойти в своей жизни… Через несколько дней как-никак стукнет тридцать три. Возраст Христа.
На следующее утро, к счастью, субботнее, я легко встала рано и энергично принялась за дела. Уже и раньше я замечала за собой эту странность – когда жизнь в очередной раз загоняла меня в угол, откуда ни возьмись появлялись недюжинные силы бороться за свое место под солнцем со страстью, достойной лучшего применения.
Я составила длинный список дел на день, все пункты которого наконец касались только меня и моего скромного существования. Никакого «мужского рода» в планах на будущее! Прежде всего я вызвала мастеров сменить дверные замки и тут же рьяно принялась за уборку. Я драила, мыла, терла, скоблила все, что попадалось под руку, не столько освобождаясь от пыли и грязи, сколько уничтожая следы пребывания в моей квартире (или душе?) мужчины, вычеркнутого вчера из списка живых.
Лешик, правда, еще не знал о постигшей его участи. Пока я рвала его фотки, отправляла в мусорное ведро его подарки – плюшевого слоника (это что, намек?), свинью-копилку (похоже, все-таки намек…), сердечко на палочке с идиотской надписью «Вечно люби меня» (нет, ну не эгоист?)… мой, уже бывший, выпускал в моем направлении хиленькие стрелы Амура. Каждые полчаса мобильный телефон взвизгивал, то вызывая на связь, то принимая сообщение.
Заслышав характерные звуки, я терпеливо отставляла швабру, откладывала тряпки, охорашивалась перед зеркалом, как будто он мог меня увидеть, и гордо шла на зов, чтобы с чувством глубокого удовлетворения прочитать и тут же стереть из памяти всяческие его эсэмэсные извинения и сопутствующие им любовные охи-вздохи. Или же просто нажать на кнопку «Сброс», выразив таким образом свое теперешнее отношение к его персоне.
Хоть и сомнительное, но все же какое удовольствие самой расставлять точки! (Пусть даже там, где ставить их совсем не хочется.)
Как сказал бы мой наимудрейший родственник, а именно