Богу, помешал всего лишь шахматной партии. Ал даже вторично за время полёта испытал всплеск мужской ревности, но очень скоро понял, что здесь вышло нечто совсем иное, чем в прошлый раз. Как бы невероятно это не выглядело, но приходилось признать, что в Изумрудке проснулся материнский инстинкт!
В разбинтованном виде, одетый в футболку, треники и кеды, Еремей выглядел подростком лет пятнадцати-семнадцати, хоть на самом деле ему исполнился уже двадцать один год. Сильная близорукость заставляла его носить очки, которые делали его ещё более похожим на школьника. В остальном это был ничем непримечательный худенький русоволосый парнишка, небольшого роста с тонкими, как у девушки руками. Ал, всю жизнь немного комплексовавший из-за своего небольшого роста, сейчас не без удовольствия поглаживал свои хорошо подкаченные бицепсы, чувствуя превосходство над этим парнем, которого он был старше всего на какие-то четыре года.
– Круто! – отозвался Еремей, глядя во все глаза на Изумрудку и не замечая протянутой руки пилота. – Правда, синтезантка? Ничего себе! Но ведь это же значит, что ты…
– Живу только месяц? – улыбнулась Изумрудка. – Ну, да, почти, как бабочка. Потом исчезаю и возрождаюсь, как феникс. А чтобы не терять свою личность, делаю вот что!
И она рассказала этому едва знакомому парню их секрет, который Ал намеревался по возможности скрыть от наблюдателей. (Он ещё не придумал, как это сделать, но надеялся на озарение в будущем.) Пилот никак не ожидал от подруги такой легкомысленности, но Изумрудка не обращала ни малейшего внимания на его многозначительные взгляды.
– Круто! – прокомментировал Еремей услышанное, так-как именно это слово выражало у него высшую степень одобрения. – А отменить механизм распадения в генокоде не пробовали?
– Пробовали, – ответил Ал, решив принять участие в разговоре, раз уж основное сказано. – Только там при попытке взлома срабатывает программа самоуничтожения, которая всё сотрёт, если перейти грань.
– И её не обойти?
– Одна ошибка и всё пропало.
– А если наделать резервных копий и работать с ними?
– Так ведь и на это есть свои тормоза.
– Только тормоза или самостоятельная программа-суицидник?
Ал и Изумрудка переглянулись. Конечно, они пробовали подобраться к особо охраняемым программам бортового компьютера, но узнав, чем грозит вторжение в запретную зону, решили пока не трогать то, что может уничтожить программу восстановления Изумрудки, ведь это означало её безвозвратную потерю, что было равносильно смерти.
Да, даже в самом лучшем случае жизнь её всё равно ограничена. Прошло чуть меньше года с того момента, как девушка в первый раз вышла из недр синтезирующей машины, а это значило, что у них в запасе до конца полёта есть ещё семь лет. Если Ала не отстранят от полета, и он поведёт корабль обратно на Землю, то у них будет ещё восемь лет счастья. При самом лучшем раскладе он получит право на следующий полёт, и тогда они проведут вместе ещё шестнадцать лет.
Увы, на этом всё