ранним утром Эспер спешил к дому Ольги. Приносил охапки полевых цветов, потому что получил нагоняй от отца за те злополучные розы. Оказывается, садовник, собравшийся спозаранку полить клумбу, видел издали, как злоумышленник срезает уникальные цветы. Ну и наябедничал управляющему, а тот – хозяину. Часто мальчишка приносил вместе с цветами фрукты и даже парное молоко в крынке, добытое в деревне. Ольга же просыпалась заранее и ждала Эспера с первыми лучами солнца. Для этого она ложилась спать пораньше и засыпала в сладостном предвкушении встречи. А однажды он ей принес в руке маленького взъерошенного воробушка. Разжав ручку Ольги, положил на ладонь воробья и осторожно сжал нежные пальчики.
– Вы его покормите и выпустите, не забудьте напоить, ладно? Птицы должны жить на воле, как и люди.
Во время таких встреч они тихо шушукались и постоянно смеялись. Боясь разбудить бонну Нинон, прислушивались. Хорошо, что у монументальной француженки были тяжелые шаги.
Голова к голове через низкий подоконник они взахлеб говорили и говорили, наслаждаясь каждой минутой общения. Теперь Эспер многое знал об Ольге: и где она живет в Санкт-Петербурге, и о том, что она учится в Мариинском училище, и о ее родителях. И что отец ее почти постоянно живет в Париже, а мама редко приезжает на остров, живя в основном в Италии, и что Ольга здесь проводит каникулы с бонной и кухаркой. Сам же Эспер никаких подробностей о себе не рассказывал. Много фантазировал, говоря, что это он каждый день будит солнце и заставляет его побыстрее всходить, потому что ему не терпится увидеть ее, что он умеет разгонять облака, чтобы солнце дарила ей свои лучи, но иногда разрешает дождю освежить природу. И много еще такого же. Оля думала, что ему о себе просто нечего рассказывать. Но однажды Эспер, смущаясь, поведал ей о своей всепоглощающей любви к кораблям и особенно к парусникам. Он так о них рассказывал, что у нее восторженно билось сердце. И подарил ей искусно сделанную своими руками модель яхты, на носу которой сияли начищенной латунью буковки «Ольга».
Мадам Нинон кое-что прознала и, глядя на повсюду расставленные в комнате Ольги цветы, каждый день все новые и новые, недовольно ворчала:
– Encore ce Gavrosh est venu. Honte à vous, Mademoiselle, d'accepter n'importe quel peuple déguenillé!*3
Однако, пусть и с неудовольствием, но передавала кухарке и фрукты, и парное молоко, если та сама не успевала их забрать. Ох уж эта меркантильная французская душа! Не пропадать же добру. Кухарка Настя терпеть не могла бонну, но всем своим верным крестьянским сердцем любила Оленьку-душечку. Уж она, встававшая ни свет ни заря, как никто другой знала о встречах Ольги и Эспера, но никому не раскрывала тайну своей любимицы.
8
Оленька, Ольга Александровна Базилевская, была дочерью дипломата, мецената и известного коллекционера Александра Петровича Базилевского, человека утонченного и не только чрезвычайно богатого, но и знатного. Герб рода Базилевских гордо значился в Общем гербовнике дворянских родов Российской империи. О происхождении богатств Базилевских в обществе ходило много небылиц.