уже потому, что в рядах современной, послереволюционной эмиграции ему место не было и быть не могло: современная русская эмиграция – в массе своей – больше всего на свете ненавидит разного рода буревестников»[26].
В данной работе мы попытаемся доказать, тем не менее, что в биографии писателя больше последовательных действий, чем скачков и противоречий, и мы твердо убеждены, что истина о писателе располагается не на крайних позициях, а должна быть найдена в другом месте, в интерпретации драмы интеллигента, сформированного в эпоху кризиса ценностей и в исторический период великих перемен для России и для всей Европы. В начале XX века ценности XIX века были поставлены под сомнение, и в культурном, и в политическом плане, и русская и европейская интеллигенция страдала от отсутствия реальной альтернативы. М. Горький, как и многие другие, жил в атмосфере тревоги, в которой ощущалось желание разрушить старое и построить новое, не зная, впрочем, как. Как и все, Горький искал свою дорогу и свой выход: читал Ницше и впитывал его идеи, отразившиеся в его ранних произведениях, сблизился с социал-демократией, чувствуя, как и вся русская интеллигенция, необходимость сделать что-то для народа. Кроме того, не стоит забывать, о влиянии, которое оказали на Горького идеи народников и труды Берви-Флеровского. По мнению многих исследователей, именно они имели фундаментальное значение для развития политических взглядов Горького. Идеи писателя эволюционировали долгие годы и ко времени событий 1905 года, Горький активно участвовал в революции, убежденный, что именно она принесет справедливость в Россию. Его вклад в политику был всегда искренним, и, при чтении переписки 1905–1909 гг. становится понятно, что именно в этот период сложилось и «кристаллизовалось» горьковское понимание социализма.
Настоящий водораздел датируется годами первой эмиграции, когда Горький сблизился идейно с Богдановым, заинтересовавшись его коллективизмом, и с Луначарским. В «богостроительстве» он нашел способ примирить Маркса и Ницше, расчет и мечту, науку и утопию. Как замечает Витторио Страда: “Авторы «Капитала», «Воли к власти» и «Преступления и наказания» возвышаются над всей русской культурой первой половины XX века, так же, как и над европейской западной культурой, как созвездие, вокруг которого вращаются все остальные звезды духовного небосвода эпохи, от Толстого до Ибсена, от Гегеля до Штирнера, от Кьеркегора до Соловьева». Характерно, что теоретический мозг Каприйской школы Александр Богданов, в своем понимании «надстройки» как «науки всеобщей организации» придерживаясь строгого рационализма позитивистского толка, позволил себе предпослать своей программной работе «Новый мир» (1904) три эпиграфа: из Библии, Маркса и Ницше «человек – мост к сверхчеловеку»[27]. Горькому как религиозному мыслителю посвящена фундаментальная статья, позволящая понять генезис политической мысли писателя, М. Агурского[28]. В этом новаторском исследовании показана основополагающая роль религиозного