глазами. Это жутковатое явление было побочным эффектом ношения экзоскелета. Внутренние органы флиберийцев раскалялись из-за принудительного понижения температуры поверхностных тканей и создавали своеобразное свечение изнутри, которое терялось при ярком освещении, но было заметно в темноте.
Как же я завидовала способности мгновенно отключаться в любых условиях! Уснуть на шаттле было решительно невозможно. Голокресло не было предназначено для эксплуатации в качестве уютной постели – пришлось вертеться добрых полчаса, чтобы принять хоть сколько-нибудь удобную позу. Подлокотники упорно впивались то в один бок, то в другой, не понимая, чего от них хотят: человек на сидении, что-то попадает в радиус действия силового поля, значит, нужно это что-то поддержать! В конце концов я закинула ноги на стену и кое-как смирилась с обстоятельствами. Обстоятельства решили, что я крепкий орешек, и сменили тактику на более изощренную.
Захрапели твиникийцы. Нет, не просто захрапели – грянули, слаженным двухголосым хором. Как профессиональный оркестр, управляемым бездарным дирижером. Последнего хотелось прикопать под гронатейскими скалами, дабы его душа не сумела выбраться из каменного плена. Я снова завертелась, теперь пытаясь закрыть одновременно оба уха и уже всерьез подумывая перебраться в шкаф.
Потом какая-то тварь, которая явно не раз падала безмозглой башкой вниз, угнездилась на крыше шаттла прямо надо мной и принялась распевать там частушки неотцензуренного содержания. Я тщетно помахала на нее руками, но зеркальный плексиглас не дал ей увидеть недовольство аудитории, так что она вопила, пока не разбудила Рима. Флибериец включил забытое с вечера энергополе, подбросившее горлопанку в воздух, как из пращи. Певица наконец отчалила, хрипло матеря неблагодарную публику, но твиникийцы остались и продолжили самозабвенно храпеть, мстя за уход главной солистки.
По-моему, я в итоге не уснула, а лишилась сознания. Мне и так нелегко далась перестройка на тридцатичасовые сутки, сбивать режим снова не хотелось категорически. И после всего этого ада меня нагло будит собственный коммуникатор!
Хуже всего было то, что адреналин вымыл остатки сна. Заснуть наперегонки с твиникийцами можно и не пытаться. Я грустно зевнула, огляделась и поняла, что на шаттле как-то подозрительно светло. Оказывается, над Гронатеей взошла луна. Вернее, луны: два светила неправильной формы сияли в аккурат над нашей крышей.
– Рим?
– М-м…
Очень информативно.
– Слушай, там такая красота! Звезды, спутники, ночное небо! Пойдем посмотрим?
– Ага, звезды ночью – это ведь такая редкость, – без энтузиазма откликнулся Рим. – Саша, ты видишь их в иллюминаторе каждый день! Вернемся на корабль – и хоть обсмотрись, а сейчас имей совесть!
– Как можно спать в таких условиях?!
– Ты про свое нытье? Тяжело, но мы стараемся.
– Если бы ты согласился выйти, я бы не ныла!
– Так выйди, я тут при чем?
– Ты что, отпустишь